159 
— Еще? — спрашивает Пейдж, и Макс хлопает ладошками по ее ноге.
На мгновение сознание Николаса заволакивает странный красный туман. Он в растерянности смотрит на Пейдж, не в силах осознать тот факт, что она находится в одной комнате с его сыном. Она кажется ему невероятно юной. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам, а рубашка выбилась из-за пояса джинсов. «Этого не может быть!» — говорит он себе. Но Макс, который теперь вопит даже при виде почтальона, проникся к Пейдж такой любовью, как будто она никуда и не исчезала. Пейдж тоже ведет себя как ни в чем не бывало! Николас вспоминает, как он ночами напролет ходил с плачущим Максом на руках, не зная других способов заставить его уснуть. Он даже брал книги из библиотеки, чтобы выучить слова детских песенок и считалок. А Пейдж сваливается как снег на голову, усаживается на пол рядом с Максом, и вот он уже безмятежно играет в манеже из ее ног.
Вдруг перед глазами Николаса молнией пролетает картинка: Пейдж делает ему бутерброд, выскребая остатки соуса из консервной банки. В полпятого утра она, как обычно, готовит ему ланч и провожает на работу.
— Увы, — говорит она, позвенев ножом по пустой банке, — тут больше ничего нет.
Оглядевшись в поисках посудного полотенца и не найдя его, она вытирает руки о ночную рубашку, не заметив, что Николас за ней наблюдает.
Пейдж ни разу не приготовила ему ланч с тех пор, как родился Макс. И хотя Николас не собирается ни в чем обвинять новорожденного или признаваться в ревности, он вдруг осознает: с тех пор как родился Макс, Пейдж ему уже не принадлежала. Он стискивает ворс ковра кулаками, совсем как Макс. Пейдж вернулась не ради него. Пейдж вернулась ради Макса. Скорее всего, она проследила за ним до больницы только для того, чтобы убедиться в том, что он не помешает ее общению с Максом. И хотя это нисколько не должно его беспокоить, потому что он от нее отрекся, ему все равно больно.
Николас делает глубокий вдох и ждет, пока приступ боли сменится вспышкой гнева. Зрелище Пейдж, играющей с его сыном, почему-то не будит в нем ярость. Он, сощурившись, наблюдает за ними и пытается понять, что напоминает ему эта картинка. И вдруг понимает: Макс смотрит на нее, как на божество. Точно так Пейдж когда-то смотрела на Николаса.
Николас вскакивает на ноги и с возмущенным видом оборачивается к матери.
— Какого черта ты ее сюда впустила? — орет он.
— Какого черта я не должна была этого делать? — невозмутимо отвечает Астрид, вставая с кресла.
Николас проводит рукой по волосам.
— Господи, мама, я не думал, что это надо обсуждать! Я ведь сказал тебе, что она вернулась. И ты знаешь, как я к этому отношусь. Ты знаешь, как она поступила.
Он тычет пальцем в Пейдж, которая продолжает возиться с малышом. Теперь она щекочет ему животик.
— Откуда ты знаешь, что она не украдет его, как только ты отвернешься? Откуда ты знаешь, что она не причинит ему вреда?
Астрид кладет ладонь на руку сына.
— Николас, — спокойно говорит она, — ты и в самом деле думаешь, что она может это сделать?
Тут Пейдж тоже поднимает голову. Потом встает.
— Николас, я просто должна была его увидеть. Я сейчас уйду. Твоя мама ни в чем не виновата.
Она подхватывает сына на руки, и он обвивает пухлыми ручонками ее шею.
Николас делает шаг вперед. Теперь он стоит так близко к Пейдж, что чувствует ее теплое дыхание.
— Я не хочу видеть твою машину возле дома, — тихо, но властно произносит он голосом человека, привыкшего к повиновению. — Я подам на тебя в суд и потребую, чтобы тебе запретили приближаться к моему дому.
Он рассчитывает на то, что Пейдж устрашится и ретируется, как делают это все без исключения, когда он так к ним обращается. Но она не двигается с места, продолжая поглаживать спинку Макса.
— Это и мой дом тоже, — негромко говорит она. — А это мой сын.
Это уже слишком! Николас хватает Макса с такой силой, что он начинает плакать.
— Какого черта! Что ты вообразила? Или ты думаешь, что в следующий раз, когда тебе вздумается прогуляться, ты заберешь с собой ребенка? У тебя, наверное, уже и план есть?
Пейдж заламывает руки.
— Нет у меня никакого плана, Николас. И я никуда больше не собираюсь. Все, чего я хочу, это чтобы ты впустил меня в мой дом. Я никуда не побегу, если меня к этому не вынудят.
Николас издает странный смешок, при котором звук выходит у него через нос.
— Вот именно. В точности как в прошлый раз. Жестокая судьба гонит бедняжку Пейдж из родного дома.
159 
