Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
17 
— Вы слышите меня, Нэнси, — говорил он. — Вы знаете, что слышите меня. Пришел Рэй. Он очень волнуется за вас. Поговорите с ним, Нэнси.
Глаза у нее были закрыты. Дороти помогла. Рэю снять мокрую одежду. Они одели ее в пушистый желтый халат, но в нем она казалась совсем маленькой и неподвижной — вылитый ребенок.
Рэй склонился над ней.
— Милая, прошу тебя, ты должна помочь детям. Мы должны их найти. Ты нужна им. Постарайся, Нэнси, пожалуйста, постарайся.
— Рэй, не стоит, — предостерег доктор Смазерс. Его морщинистое чуткое лицо бороздили глубокие складки. — Ее что-то сильно потрясло — статья или нечто другое. И психика борется с потрясением.
— Но мы должны узнать, что это было, — настаивал Рэй. — Может, она даже видела, как кто-то забрал детей. Нэнси, я все знаю, все понимаю. Насчет газеты не волнуйся. Мы вместе справимся с этим. Но, дорогая, где дети? Ты должна помочь нам их найти. Думаешь, они пошли к озеру?
Нэнси вздрогнула. Откуда-то из глубины горла вырвался сдавленный крик, а губы произнесли слова:
— Найди их… найди их…
— Мы найдем их. Но ты должна помочь. Я помогу тебе сесть, милая. Прошу тебя, давай же.
Рэй наклонился и обнял ее за плечи. Он увидел ссадину на лице, где она ободралась о песок. В волосах остались мокрые песчинки. Откуда? Если только она не…
— Я сделал ей укол, — сказал врач. — Он снимет тревогу, но его недостаточно, чтобы она заснула.
Нэнси чувствовала себя такой отупевшей, все было как в тумане. Так уже бывало — в ту ночь, когда умерла мама… или, может, даже раньше — она становилась такой уязвимой, такой податливой… неспособной выбирать, двигаться, даже говорить. Множество ночей ее веки были слеплены — тяжелые, уставшие. Карл был так терпелив с ней. Он делал для нее все. Она всегда твердила себе, что должна стать сильнее, должна преодолеть эту ужасную летаргию, но не могла.
Но это было так давно. Она больше не думала об этом — о Карле, о детях, о Робе Леглере, симпатичном студенте, который умел ее рассмешить. Она ему вроде бы нравилась, а когда он приходил, дети становились веселыми и счастливыми. Она считала его настоящим другом — а потом он сел на свидетельское место и заявил: «Она сказала мне, что ее детей задушат. Именно так и сказала, за четыре дня до их исчезновения».
— Нэнси, прошу тебя… Нэнси, почему ты пошла к озеру?
Она услышала собственный сдавленный крик. Озеро. Дети пошли туда? Она должна их найти.
Она почувствовала, как Рэй поднимает ее, и вся обмякла, прижалась к нему, потом все-таки заставила себя сесть. Гораздо легче скользнуть прочь, скользнуть в сон — точь-в-точь как раньше.
— Вот так. Умница, Нэнси, — Рэй взглянул на врача. — Как вы думаете, дать ей кофе?
Доктор кивнул.
— Я попрошу Дороти его приготовить.
Кофе. Она варила кофе, когда увидела эту фотографию в газете. Нэнси открыла глаза.
— Рэй, — прошептала она. — Они узнают. Все узнают. Ты не сможешь спрятаться… не сможешь… — Но это не все. — Дети. — Она схватила его за руку. — Рэй, найди их, найди моих малышей.
— Тихо, милая. Вот здесь-то ты нам и нужна. Ты должна все рассказать. Каждую мелочь. Просто соберись с силами на несколько минут.
Дороти вошла с чашкой горячего кофе.
— Я приготовила растворимый. Как она?
— Приходит в себя.
— Капитану Коффину не терпится начать допрос.
— Рэй! — Нэнси в панике вцепилась в руку мужа.
— Дорогая, просто нам нужна помощь, чтобы найти детей. Не бойся.
Она залпом выпила приятный обжигающий кофе. Если бы она только могла сосредоточиться… очнуться… избавиться от этой ужасной сонливости.
Нужно говорить. Губы казались резиновыми, толстыми, похожими на губку. Но она должна говорить… должна заставить их найти детей. Надо спуститься вниз. Нельзя оставаться здесь… как в прошлый раз… просто ждать у себя в комнате… не спускаться… не видеть людей внизу… полицейских… жен профессоров… Родственники есть? Вы хотите, чтобы мы кому-нибудь позвонили? Никому… никому… никому…
Тяжело опираясь на руку Рэя, она встала. Рэй. Она может опереться на него. Его дети. Его дети…
— Рэй… я ничего им не сделала…
— Конечно, нет, дорогая.
Голос слишком мягкий… от потрясения. Разумеется, он потрясен. С какой стати ей оправдываться? Хорошая мать не сознается, что причинила зло своим детям. Тогда почему она оправдывается?..
Совершив невероятное усилие, она побрела к двери. Рука мужа поддерживала ее за талию, однако Нэнси не чувствовала ног. Их не было. И ее там нет. Это всего лишь ночной кошмар. Через несколько минут она проснется, как бывало много раз. Выскользнет из кровати и пойдет проведать Мисси и Майкла, накроет их, потом вернется обратно в постель — осторожно, бесшумно, не разбудив Рэя. Но во сне он притянет ее к себе, и от его теплого запаха она успокоится и заснет.
17 
