27 
Автомобиль умчит за пару часов туда, куда не зайдешь за день. Но что толку, от себя не уедешь, не убежишь, все твое останется с тобой — люди, которых знал, воспоминания. И пусть дом сгорит или не сдвинется с места ни на миллиметр, но он останется в душе, что так, что этак. Что бы ни случилось, ты вспомнишь происшедшее в нем, и люди, те, кто дорог тебе, останутся в твоих воспоминаниях. И неважно, живы они сейчас или нет.
Солнце, все еще теплое, уже клонилось к закату. И чем ближе раскаленный огненный шар приближался к верхушкам деревьев, тем темнее, зловещее становился и сам свет. Из золотого он превратился в розовый, затем в пурпурный, пурпур перешел в красный. Солнце отразилось в серебристых облаках.
Дорогину захотелось бежать, успеть нырнуть под надвигающиеся длинные тени елей, захотелось догнать убегающее за горизонт солнце.
«Никогда не пытайся делать то, что сделать невозможно», — подумал о себе Дорогин.
И эта мысль, в общем‑то, безысходная, как ни странно, принесла успокоение.
«Иногда бывает полезно понять, что есть в мире вещи недоступные, есть то, что тебе не по зубам. Невозможно заработать все деньги в мире, невозможно сделать так, чтобы все женщины тебя любили. Невозможно, да и незачем, ведь всегда найдутся более удачливые, чем ты, люди. Но более удачливые в чем‑то одном. Не спеши завидовать им, разберись, и ты найдешь что‑то другое, в чем больше повезло тебе.»
Дорогин бежал мерно, как заправский спортсмен, экономящий силы для финишного рывка. На машины, которые проносились мимо, он не обращал внимания. К чему? Он бежит по обочине, машины мчатся по асфальту. Они все словно бы существуют в разных измерениях, пронизывают пространство в разных плоскостях. У каждого свои заботы, свои цели, свои мечты. Но все же привычка предвидеть опасность, реагировать на угрозы вынуждала Сергея чуть принимать в сторону, когда сзади уж слишком нахально начинал рычать мотор мощного джипа или раздавался угрожающий свист модного «Мерседеса». На таких машинах передвигались люди, считающие себя хозяевами жизни, уверенные, что принять на полметра влево — ниже их достоинства.
«Было бы перед кем! Какой‑то простак совершает пробежку по обочине!»
Вновь сзади загудел мотор приближающейся машины. По звуку ничего особенного: хорошо отрегулированный двигатель почти нового автомобиля, не очень большого. Лишь в самый последний момент Дорогин успел принять немного вправо: новенькая темно–синяя «Шкода» пронеслась, чуть не задев его колесом по пятке. Она неслась на скорости не менее ста двадцати километров в час, и при этом ее протекторы шли по самому краю асфальта. То, что шофер хотел напугать бегуна, не оставляло сомнений.
«Или пьяный, может быть? — подумал Дорогин, глядя вслед странной машине. —- Не особо крутая, на таких обычно ездят женщины, мужчины предпочитают что‑нибудь покрупнее и помощнее. Да и автомобиль чешского производства, не такой уж и престижный.»
Возможно, через несколько минут он и забыл бы об этом происшествии, но, когда машина уже въезжала на горку, задняя дверца приоткрылась и из‑под нее на дорогу выпорхнула белая пачка сигарет,несколько раз подпрыгнула и замерла среди камешков, усыпавших обочину. Дверца тут же захлопнулась, да так сильно, что ее удар был отчетливо слышен в ветреный день на расстоянии более ста метров.
И только сейчас Сергей обратил внимание на людей, сидевших в машине: за рулем парень с короткой стрижкой, на заднем сиденье мужчина и женщина. Дорогину показалось, что тот обнимает свою спутницу, голова женщины исчезла внезапно.
«Странные дела…» — подумал Муму.
Он вскоре оказался у сигаретной пачки. Крышечка была приоткрыта, под ней желтели фильтры. Пачка была недавно начата, не хватало сигарет пяти. Вот это‑то и заставило Дорогина остановиться. Уже до этого в его душу закрадывались сомнения: чтобы выбросить пустую пачку, не станут открывать дверцу на бешеной скорости, опустят стекло и выбросят. Но он по себе знал, как трудно себя заставить выбросить пачку, в которой еще остаются сигареты. Он пытался несколько раз бросить курить, и каждый раз, когда пытался смять еще не добитую пачку, пальцы не слушались.
Неизменно появлялась предательская мысль: «Нет, лучше докурю до последней сигареты, а новую пачку начинать не буду».
Дорогин остановился, перевернул пачку носком кроссовки. На другой стороне виднелась впопыхах сделанная помадой надпись латинскими буквами «8О8» — короткая, без восклицательного знака, без многоточия, смазанная, будто бы человек, делавший ее, боялся, что его увидят.
27 
