Особенно,... 
46 
Открываю следующую страницу, смотрю на верхнее письмо. Оно пришло четырнадцатого июля, в тот самый день, страшнее которого у меня не было и, надеюсь, не будет. Сердце пронзает еще более острая игла, и от боли начинает немного рябить перед глазами. Опускаюсь на строчку ниже и вижу письмо от Тарвера с темой: «Прайс-листы». Рука уже движет курсор, подводя его к сообщению, когда взгляд падает на строчку под ним, и я вся будто леденею.
Моргаю, сглатываю, нагибаюсь вперед, чтобы лучше видеть. Нет, зрение меня не обманывает. Может, кто-то подшутил надо мной? Может, произошла какая-то ошибка, сбой в Сети, во времени, в кузницах судьбы, где выковывается участь для каждого смертного?
Нет, ошибки нет. Вмиг забывая про Тарвера и его дурацкие списки услуг, дрожащей рукой опускаю курсор ниже, щелкаю кнопкой мыши, промазываю, повторяю попытку и наконец открываю непрочитанное письмо, что преспокойно лежало в моем ящике все это время и только теперь, когда отправителя вот уже два года нет в живых, попалось мне на глаза.
10
— Брэд! — кричу я так громко, что звенит в собственных ушах. — Брэ-эд! — Меня всю трясет, в голове стоит гул, и никак не покидает ощущение, что со мной связались откуда-то из загробного мира. Кажется, что, если Брэд не выйдет ко мне сию секунду, я рухну прямо здесь, в заставленной разными ненужными вещами прихожей его дома, и больше никогда не поднимусь.
Брэд сбегает по лестнице со второго этажа, на ходу завязывая пояс халата и вытирая полотенцем мокрые волосы.
— Что стряслось?
Бросаюсь ему на грудь и разражаюсь безудержными удушающими рыданиями. Брэд прижимает меня к себе, гладит по голове, похлопывает по спине и ласково бормочет:
— Ну-ну… ну успокойся…
Он не из тех, кто с перепугу и из желания скорее все выяснить начинает кричать и трясти тебя: да что же, черт возьми, приключилось? Брэд первым делом утешит, а уж потом попросит все объяснить. Он проводит меня в гостиную, усаживает в кресло-качалку — лучшее украшение его одинокого дома, — садится рядом на стул и, покачивая кресло, гладит меня по руке.
— Водички принести?
Качаю головой.
— Может, выпьешь вина? У меня есть некрепкое, светлое, виноградное…
— Нет, не нужно вина… — Громко всхлипываю, содрогаюсь всем телом и останавливаю на соседе взгляд красных, широко раскрытых глаз, будто моля о пощаде. — Я… там, в ящике… — Голос обрывается, лицо искажается от очередного приступа слез, я отчаянно кручу головой, борясь с ним. Потом вскакиваю, хватаю Брэда за руку и тяну к выходу. — Пойдем, я кое-что тебе покажу…
На экране до сих пор висит открытое письмо. Мы с Брэдом стоим перед столом. Я только сейчас замечаю, что на нем расплескан кофе — когда я это сделала, не имею понятия. Плевать на кофе. Взгляд вновь приковывают к себе почти сверхъестественные печатные строчки:
Родная моя, звонить небезопасно, поэтому пишу. Почему на этот адрес? Тоже в целях безопасности. Надеюсь, заглянешь сюда, а если нет, то поболтаем обо всем после, очень скоро.
Завтра ад закончится и можно будет вздохнуть с облегчением. Кстати, у меня есть потрясающий приятель, Дэниел Суитмен. Когда он узнал, что через два дня у моей жены день рождения, заявил, что в самое опасное место вместо меня отправится он. Надеюсь, операция пройдет успешно, иначе не может быть. С Суитменом непременно тебя познакомлю. Таких, как он, встречаешь нечасто.
Брэд морщится, качает головой, еле слышно чертыхается и перечитывает письмо еще раз, потом смотрит на меня.
— Что это? Откуда?
— Письмо, — говорю я, проглатывая застрявший в горле комок слез. — Я не видела его, представляешь? Понятия не имела, что последние слова Ричарда преспокойно лежат в ящике, которым я почти не пользуюсь. И еще долго, а может, и никогда не узнала бы об этом, если бы маме не понадобилась кое-какая ерунда. Представляешь, Брэд?
Меня снова трясет, и Брэд пошлепывает меня по плечу.
— Да уж, в такое трудно поверить, даже когда видишь письмо собственными глазами. — Он безрадостно усмехается. — Кажется, судьба играет с тобой дьявольские штуки. С другой же стороны…
Меня опять душат рыдания. Брэд берет меня за плечи и поворачивает к выходу.
— Уйдем отсюда. Тебе бы успокоиться…
У самой двери я испуганно замираю и сжимаю его руку.
46 
