88 
— И как вы предлагаете исследовать это явление? — спросила дородная женщина, сидящая в мягком кресле неподалеку от кафедры, за которой, по обычаю, стоял Теуш. — Боюсь, что техника, которой мы на данный момент располагаем, будет бессильна. Если там происходит, к примеру, изменение физических законов, то я вообще не представляю себе, как можно…
— Наша техника тут действительно бессильна, мадам Маго, — ответил Теуш. — Но у нас совершенно неожиданно появился альтернативный вариант. Сейчас свой доклад предоставит уважаемый Микаэль Стовер.
«Убью гадину, — мрачно думал Стовер, поднимаясь на кафедру. — Это же надо было, за ночь все переиграл, подонок! Он что, решил от меня избавиться? Не выйдет. Вернусь. Вернусь и убью. Задушу голыми руками!»
— Спасибо, Теуш, — Стовер поклонился и улыбнулся. — Спасибо, господа. Итак, в результате операции «Террана» мною и моей группой был захвачен средний планетарный катер, принадлежавший экипажу Сэфес расы рауф…
Стовер отчитывался долго. Слушали его внимательно. А когда он рассказал о том, что намерен делать дальше, с мест послышался одобрительный рокот голосов. Да, эти — не Теуш… думать так же они не умеют.
А когда Микаэль сошел с кафедры, Теуш, наконец, произнес ту фразу, которую он ждал все это время.
— Мы все, принимая во внимание заслуги уважаемого Микаэля, понимаем, что он и только он годен для выполнения столь сложной и ответственной работы. Микаэль, в сущности не важно, найдете ли вы тех Контролирующих или нет. Войдите в «черную зону». Соберите информацию. И возвращайтесь, если… — Теуш осекся, прокашлялся. — Возвращайтесь. Мы будем вас ждать.
«Возвращайтесь, если выживете и найдете дорогу обратно, — мысленно закончил за него Стовер. — Ну, и кто у нас тут садист?»
— Спасибо, Теуш, — снова улыбнулся он. — Я приложу все усилия, чтобы выполнить задание.
* * *
Палача взяли с третьей попытки. Первым палачом была женщина, а женщин, тем более обученных убивать, Стовер в своей команде видеть не хотел. Вторым оказался высокий чернокожий луури, который отказался сам, узнав, что Стовер недавно чуть не убил его соплеменницу. Генетический закон луури блюли строго. Убийство женщины — строжайшее табу.
— Не важно, кем она была, — отрезал он в ответ на замечание Стовера, что девица была Безумным Бардом. — Вы поступили бесчестно и вы это знаете. Я не смогу работать с вами, постоянно помня, что вы подняли руку на женщину.
— Какой же ты после этого палач? — скривился Микаэль.
— Отличный, — усмехнулся тот. — Человеческих женщин я убиваю, не моргнув и глазом. И мужчин тоже. И детей. Но вы знаете наши законы, касающиеся наших женщин. Для меня вы — нарушитель закона. Всего хорошего.
Третий палач понравился Стоверу сразу и безоговорочно. Маленький, плюгавенький мужчина, одетый небрежно, некрасиво, без вызова, он вообще не производил впечатления человека, способного на убийство. Он жалко, заискивающе улыбался, когда они обговаривали условия… а потом, при просьбе Стовера продемонстрировать работу, в долю секунды оказался за спиной у Грегори, присутствующего на переговорах, и едва не сломал тому шею, просто чтобы показать, на что способен. Он не задумывался, не делал страшных глаз, не принимал страшных поз. Вот ты разговариваешь с этим милым и безобидным, как бабочка, застенчивым человечком… а вот ты уже валяешься в луже крови и в твоих глазах застывают звезды, которые ты уже не увидишь. Когда Стовер спросил о всяческих табу и отношениях с моралью, палач меленько засмеялся, и от этого смеха у него мороз пробежал по коже.
— Ну что вы, что вы, — отсмеявшись, сказал палач. — Ну разве ж я не понимаю? Уважаемый Микаэль, вы сами подумайте, как же так можно, а? У меня же семья, жена, детки. Какая уж тут мораль? Какие табу? Мне семью кормить надо.
— У вас семья?! — не поверил Грегори. Он все еще потирал шею, на которой расплывались стремительно краснеющие отпечатки железных пальцев палача.
— Ну а как же? — тот удивился. — Женушка, двое деток. Не тут, ясное дело. Как же можно без семьи?
Стовер и Грегори промолчали.
— Они дома ждут, а я тут, потихонечку, полегонечку, — заулыбался палач. — Жилье, конечно, не ахти какое, ну да ничего, я привычный, мне много-то и не надо. Есть где поспать да покушать, и ладно.
Стовер потихоньку оглядел комнату, в которой они сидели. Убогая — это слабо сказано. Троим развернуться негде. Кровать, стол, стул, ничего больше. Никаких излишеств. Даже стены не симбио, а простые — шершавый, грубый полирен тоскливого серо-голубого цвета, из которого, собственно, и отлит по большей части этот дом. В комнате чистенько, кровать аккуратно убрана, но впечатление комната производила гнетущее. Даже на привычного ко всему Стовера.
88 
