3 
Она поморщилась.
— Хуже… Слушай, Воланд, ты же у нас опер, правильно? Тебя учили верить тому, что видишь?
— Да. А ты это к чему?
— Я тебе кое-что покажу… Только ты не пугайся. Иначе не поверишь точно. Стой на месте и смотри, не дергайся, ладно?
— Ладно… — смущенно пробормотал Владимир, пытаясь понять, к чему она ведет.
Он ожидал увидеть шрамы, синяки, следы уколов… Или что Инна достанет из сумочки какую-нибудь ценную или редкую вещь… Что поделать, профессия накладывает отпечаток, всегда в первую очередь подсознательно ждешь криминала. Особенно, когда тебя посреди ночи вызванивают люди с дрожащим голосом и испуганными глазами.
Но того, что случилось, он ожидать никак не мог. Лицо девушки стало не просто бледным, а совершенно белым. Черты заострились, сквозь почти прозрачную кожу проступили кости черепа. Глаза и губы, напротив, стали ярко-алыми, волосы почернели и удлинились до пояса. Когда же из-под губ показались кончики стремительно растущих клыков, Владимир попытался закричать.
Не смог. Бежать — тоже. Рука замерла на полпути к пистолету. Все тело сковало странным оцепенением.
«Так вот ты какая, Геллочка, — мелькнула неуместная ироническая мысль. — Вот тебе и школьное прозвище. Если сейчас из-за угла выйдут Азазелло под ручку с Бегемотом…»
Но дух Булгакова еще, видимо, не полностью завладел летней Москвой, поэтому на улице они с Инной оставались одни. И никаких признаков «той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», Воланд в себе тоже не ощущал. Зато отлично ощутил силу вампирши, когда та «легонько» взяла его за руку. Чуть сильнее — и кости бы хрустнули, в таких вещах Владимир разбирался.
— Я же просила, не дергайся, — прошелестел над ухом бесплотный голос. — Воланд, милый, неужели ты подумал, что я хочу тебя убить? Тебя, после всего, что между нами было… Неужели я похожа на такую сволочь? Скажи…
Он ощутил, как невидимая хватка отпускает горло, хотя тело по-прежнему оставалось парализованным.
— Нет… Инна, я…
Она осторожно провела холодным пальцем по его щеке.
— Если хочешь, я тебя отпущу. Ты уйдешь и забудешь это, как страшный сон. А я как-нибудь…
Что «как-нибудь», она договорить не успела. Скорчилась на земле, вскрикнув от боли. Казалось, ее кто-то ударил. В тот же момент невидимая хватка, державшая Владимира на месте, исчезла бесследно.
Мгновение поколебавшись, он все же подошел к корчащейся вампирше и присел рядом. Осторожно тронул за плечо, готовясь отскочить в любой момент. Даже если девушка действительно не имела злых намерений, при такой силище она могла запросто сломать другу детства позвоночник случайной судорогой.
— Гелла? Что с тобой?
— Меч… Гадина… — прошипела Инна сквозь зубы. — Погоди секунду… сейчас… пройдет…
А что он еще мог сделать? В подготовку работников милиции первая помощь вампирам не входила. Только сидеть и ждать… и пытаться поверить в то, что происходящее — не ночной кошмар, вызванный переутомлением, и не пьяный бред.
Спустя пару минут дыхание девушки успокоилось, и она приподнялась, опираясь на руку. Ее лицо приобрело более-менее человеческие черты. Только волосы остались такими же длинными, какими он помнил их всю жизнь. Короткая стрижка, так удивившая и напугавшая его вначале, похоже, испарилась насовсем.
— Извини, Воланд. Я правда не хотела тебя в это впутывать. Но он очень настаивал.
Мужчина помотал головой.
— Кто — он?! Слушай, может, начнешь с начала, если время есть? У меня голова идет кругом.
— Времени немного… но пара часов, думаю, найдется. Для начала скажи, ты веришь, что я не человек?
— Попробуй тут не поверь, после такой демонстрации. И много вас таких?
— Больше, чем хотелось бы. Но меньше, чем нужно. Слушай, давай пройдем куда-нибудь? Где можно поговорить нормально… По-людски.
Последние слова она произнесла с горькой иронией.
Работающий по ночам ресторан нашелся относительно недалеко. Правда, при виде тамошних цен у Владимира округлились глаза, и захотелось сказать, что лучше уж попасть на клыки к вампиру, чем на счет к местным дельцам. Но Инна, не глядя, швырнула официанту какую-то крупную купюру, заявив, что деньги никакой роли не играют.
«Роскошно живут кровососы», — захотелось сказать бедному оперу. Но ирония умерла, когда Гелла добавила: «Все равно они мне скоро не понадобятся».
3 
