Особенно,... 
50 
Питера в номере не было. Да и не мог он там быть. Вчера они сказали друг другу «прощай!» и расстались навсегда. Навсегда… Джесси стало страшно, когда она представила это «навсегда». Ведь это значит, что она больше никогда-никогда не увидит его.
На глаза навернулись слезы. Джесси заперла дверь, забралась на огромную, занимавшую полкомнаты кровать, уткнулась носом в подушку и заревела. Джесси уже и не помнила, когда плакала в последний раз. А сейчас ревела в голос, не стесняясь своих слез. Ревела от жалости к себе, от неизвестности, от незнания того, что ее ожидает. Ей было безумно жалко родителей, ведь им придется терпеть стыд за непутевую дочь и выдерживать нападки журналистов, которые не упустят случая расписать в газетах с мыслимыми и немыслимыми подробностями этот скандал. Она переживала за Дэниела, хорошего парня, которого она не только обидела, но и унизила своим отказом выйти за него замуж. Она плакала о своей сестренке Кристи, которая так ждала и готовилась к свадьбе сестры, так мечтала покрасоваться в новом платье, а Джесси лишила ее этой радости. Плакала даже о гостях, приглашенных на свадьбу сына мистера Виллари и дочери мистера Корна, самых уважаемых людей города. Им сегодня не придется повеселиться, поесть и выпить.
Незаметно для себя Джесси заснула. Горькие выплаканные слезы облегчили ее душу, и она проспала несколько часов, спокойно и без сновидений.
Разбудил ее осторожный стук в дверь. Даже не стук, а какой-то скрежет. Будто в дверь не стучали, а тихо скреблись ногтем. Прежде чем открыть дверь, Джесси посмотрела в окно. Было уже далеко за полдень.
Джесси потерла ладонями заспанное лицо, провела рукой по волосам, сползла с кровати и отперла дверь. За дверью стоял портье. Он оказался маленького роста, едва доставал Джесси до уха. А когда сидел за своим столом, совсем незаметно было.
— Извините, мисс Корн, что побеспокоил, — заговорил он. — Но только что звонил ваш отец, во всяком случае, он так представился. Я не знал, как мне поступить. Извините. Но я сообщил ему, что вы остановились именно в «Трех ивах». Понимаете, он был так взволнован, что я не мог….
— Все хорошо, — успокоила его Джесси. — Вы поступили правильно. Что он просил передать?
— Он просил передать, чтобы вы позвонили домой, что все волнуются и не знают, что думать.
Портье и сам ужасно волновался, его лицо раскраснелось, и он беспрестанно тер руку об руку.
— Спасибо вам, — сказала Джесси. — Извините, а не могу я воспользоваться вашим телефоном?
— О да, конечно, конечно. Я сам отец, понимаю, как волнуются родители о своих детях, даже если они совсем взрослые. Ваш отец был сам не свой, даже по телефону это слышно было, — выпалил скороговоркой мистер Картнер.
Они спустились вниз, и портье пододвинул к Джесси большой, черный телефонный аппарат, а сам, извинившись, отошел, давая Джесси возможность поговорить без помех.
Глубоко вздохнув, Джесси набрала домашний номер. Не успел первый гудок умолкнуть, как трубку сняли.
— Джесси, это ты?! — услышала она крик матери и невольно поморщилась, она предпочла бы разговаривать с отцом.
— Да, мама, это я.
— Что это значит?! Где ты?! Как ты могла так с нами поступить?! Ты вгонишь нас в гроб своим поведением! — кричала мать в трубку, и то ли от волнения, то ли от злости голос ее стал неприятно-визгливым.
— Мама, не волнуйся, — постаралась успокоить мать Джесси.
Но Луиза была не в состоянии мыслить адекватно.
— Да как ты могла?! Это же позор! Как я буду смотреть людям в глаза? Ты нас опозорила! Я не хочу тебя знать!
Джесси молчала, вставить хоть слово в безумный крик матери было просто невозможно. На том конце провода послышался какой-то шум, визг матери, снова шум и наконец раздался голос отца:
— Девочка моя, с тобой все в порядке?
Джесси услышала, что голос отца дрожит, но он, по крайней мере, не кричал.
— Да, папа, со мной все хорошо. Не волнуйся и маму успокой. Все образуется. Я не могла стать женой Дэниела. Я не люблю его, папа.
— Да, Джесси, да. Я надеюсь, что твой выбор оказался действительно правильным и ты никогда не пожалеешь о своем решении.
— Я не пожалею, — тихо сказала Джесси.
— Возвращайся домой, Джесси.
Джесси помотала головой, словно отец мог увидеть ее жест. Потом спохватилась и произнесла:
— Я вернусь, обязательно. Но не сейчас, я хочу побыть одна, подумать.
50 
