50 
— Сейчас он, может, и позлится, — говорит Мелани, глядя на тарелку с пирожными и, очевидно раздумывая, стоит ли есть третье. — Но со временем успокоится. Не исключено, даже поймет, что не зря вы расстались. Он ведь, как бы там ни было, человек интеллигентный.
Бросаю на нее косой взгляд. Я ведь не сказала, с кем хочу быть.
— Кто?
Мелани лукаво улыбается.
— Если не ошибаюсь, они оба достаточно умны и образованны.
Хитрюга! Она ведь прекрасно знает, кому я дам от ворот поворот. Вздыхаю, чувствуя долгожданное облегчение.
Мелани берет пирожное и принимается его есть с таким удовольствием, будто оно не третье, а первое, причем попало ей в руки после того, как она год не прикасалась к выпечке.
— Мне бы твой аппетит, — с завистью бормочу я. — Тогда, может быть, и сил было бы больше.
Мелани поводит округлым плечом.
— Обрести аппетит не проблема. Берешь, к примеру, пирожное — и ешь!
Хмыкаю.
— Если бы все было так легко…
— Главное, ничего не усложнять! — провозглашает Мелани. — Особенно если в этом нет большой надобности. — Она откусывает очередной кусок, с удовольствием прожевывает его, глотает и слизывает с губ крем.
Наши взгляды одновременно падают на кольца, о которых мы благополучно позабыли.
— А кольцо… — начинает Мелани.
Решительно киваю.
— Да, кольцо я непременно верну.
Подруга похлопывает меня по руке.
— Ты молодец.
11
Следуя настоятельному совету Мелани, вечером я ничего не предпринимаю, а еду домой, минут пятнадцать лежу в расслабляющей ванне и сразу после этого отправляюсь спать. Утром же встаю спозаранку и, радуясь, что голова прояснилась, усаживаюсь с чашкой кофе за компьютер.
Письмо Себастьяну получается длинное и очень правдивое. Однако, щадя его чувства, слова и выражения я выбираю с особой тщательностью. И, разумеется, упоминаю о том, что я перед ним совершенно чиста, что до последнего хранила ему верность и что витать в облаках не могла, ибо переживала происходящее отнюдь не легко и всем сердцем.
Тут я немного лукавлю. В иные минуты, находясь рядом с Дарреном, я правда где-то парила, бессовестно позабыв про жениха. Однако, дабы не травить ему душу, не упоминаю об этом. Думаю, такая ложь не в счет.
Груз на душе заметно легчает. Быстро собираюсь и еду на почту, чтобы отправить в Нью-Йорк кольцо невесты. Прощаться с ним немного грустно. Естественно, не потому, что оно очень дорогое, а потому, что я привыкла к нему и, мне казалось, что оно в каком-то смысле не просто металлический ободок и крупный волшебно поблескивающий камень, а некое существо и символ того, что впереди меня ждет множество семейных радостей.
Однако, как только я расстаюсь с первым кольцом, достаю из сумочки другое. Теперь я имею полное право принять подарок и надеть его на палец. Вот только не вполне уверена, что человек, преподнесший мне его, по-прежнему хочет делить со мною жизнь. Чтобы уладить это последнее жуткое недоразумение, запрыгиваю в машину и на предельно допустимой скорости мчусь туда, где прошли наши с Дарреном детские годы.
Беатриса открывает дверь вся в слезах. Первая мысль, которая приходит мне в голову: с Дарреном что-то случилось.
Прижимаю руки к груди.
— В чем дело?
Беатриса вялым жестом предлагает мне войти.
— Лучше ты мне ответь, дорогая. В чем дело?
Непонимающе качаю головой. Беатриса театрально вскидывает руки.
— Я чувствовала, что он уже готов отказаться от своей безумной идеи ехать к черту на кулички, — плаксивым голосом произносит она. — Но… пойдем в гостиную. Я сяду на диван, а то ноги подкашиваются.
Меня охватывает странное чувство, какое возникает тогда, когда ты опаздываешь на экзамен или важную встречу. Но я подавляю его и следую за Беатрисой в гостиную. Она с горемычным «ой» полуложится на диван и смотрит на меня так, будто о чем-то отчаянно просит.
— Даррен остался бы в Лондоне, — говорит она, и ее лицо снова морщится от плача. — Из-за тебя.
— Из-за меня? — спрашиваю я, задумываясь о том, что еще ей известно.
Беатриса кивает, достает из кармана платок и вытирает слезы.
— В последнее время вы часто виделись, и он по уши влюбился.
У меня розовеют щеки, а сердце, кажется, совершает в груди кувырок.
— Он что… обо всем тебе рассказывал? — спрашиваю я.
Беатриса всплескивает руками.
50 
