Я заказала минералку, а теперь раздумываю, что взять еще — суп или салат. И тут в дверях появляется Сэм. Все девушки машут ему руками, и после непродолжительных колебаний он присоединяется к ним. Разговора мне не слышно, но до меня доносится: «…потрясающая идея…», «…взволнованы…», «…такая поддержка». Все улыбаются и выглядят радостными, даже Сэм.
Наконец он извиняется и подходит ко мне.
— Привет. Вы пришли. — Для меня у него улыбки не припасено.
— Да. Милый ресторанчик. Спасибо, что встретились со мной. — Пытаюсь держаться с достоинством.
— Я практически живу здесь.
— Вот… список писем, которые я отправила от вашего имени. И я все переправила вам.
Официант приносит воду мне и улыбается Сэму:
— С возвращением, сэр.
Когда он уходит, Сэм складывает листок и молча сует в карман. Слава богу. С него станется изучить весь список, пункт за пунктом.
— Эти девушки из вашей компании, верно? — киваю я на круглый стол. — О чем они разговаривают?
Сэм наливает себе воды.
— О вашем прожекте.
— Моем прожекте? Вы имеете в виду письмо о выдвижении идей?
— Да. Оно понравилось администрации.
— Ух ты! — Позволяю себе на секунду насладиться этим известием. — Значит, не все отреагировали… отрицательно?
— Не все.
— А кто-нибудь предложил стоящие идеи?
— Как ни странно… да, — нехотя признает Сэм. — Некоторые сотрудники высказали интересные мысли.
— Здорово!
— Хотя кое-кто по-прежнему уверен, что существует тайный план уволить всех, а один из самых упорных угрожает подать в суд.
— О. Простите меня.
— Привет! — К нам подходит девушка в зеленом фартуке. — Можно пояснить вам меню?® У нас сегодня орехово-тыквенный суп с органическим цыпленком…
Она описывает каждое блюдо, и нет нужды говорить, что я тут же перестаю вслушиваться в ее слова. И под конец понятия не имею, что можно заказать кроме орехово-тыквенного супа.
— Орехово-тыквенный суп, пожалуйста, — улыбаюсь я.
— Стейк в багете, средней прожарки, и зеленый салат. Спасибо. — Думаю, Сэм тоже ее не слушал.
— Просто хочу сказать вам, что мне очень, очень жаль, — бормочу я. — Простите, что отправила ту открытку. Простите за Гватемалу. И если я способна чем-то помочь, то обязательно сделаю это. Можно послать несколько писем с извинениями?
— Нет! — рычит Сэм. — Спасибо, — добавляет он уже более спокойно. — Вы сделали достаточно.
— И как вы справляетесь? — осмеливаюсь спросить я. — Со всеми идеями?
— Теперь этим занимается Джейн. Отшивает тех, кто навязывается.
Морщу нос:
— Отшивает?
— Ну, сами знаете. «Сэм был рад получить ваше письмо. Он свяжется с вами при первой же возможности. А пока спасибо за проявленный интерес». В переводе это значит: «Не ожидайте, что вам собираются отвечать». Такие письма необходимы. Они сводят на нет нежелательные авансы.
Я слегка обижена:
— Я никогда не отшиваю людей. Я просто отвечаю им.
— Это многое объясняет. — Он сует в рот хлеб. — Знай я об этом, никогда бы не стал пользоваться одним телефоном с вами.
— Ну, теперь все. Больше вам не придется делать этого.
— Приятно слышать. Так где он?
Роюсь в сумочке, кладу телефон на стол.
— Что это такое, черт побери! — в ужасе вопрошает Сэм.
Что его так испугало? А, вот в чем дело. Среди подарков с благотворительного чаепития были блестящие наклейки, и я приляпала их на телефон. Получилось красиво.
— Не волнуйтесь, — лебежу я. — Сейчас отдеру.
— Да уж, будьте любезны.
И чего так злиться? Разве никто в его компании не украшает телефоны?
Приносят еду, и на какое-то время нас отвлекают манипуляции с перцем, горчицей и пастернаком, который, как они почему-то решили, мы заказали.
— Совсем замотались? — спрашивает вдруг Сэм.
— Нет. Я взяла на работе несколько отгулов, чтобы подготовиться к свадьбе, но оказалось, что делать особенно нечего.
По правде говоря, меня немного удивил утренний разговор с Люсиндой. Я давно сказала ей, что перед свадьбой возьму отгулы. Думала, будем готовиться к свадьбе вместе. Но она отказалась. Мол, у нее сначала куча дел, в которых я ей не подмога. Так что все утро я бездельничала.
Пробую суп и жду, когда Сэм заговорит о собственной свадьбе, но он этого не делает. Мужчины не любят мусолить такие темы.