– Мне немного стыдно за то, что Бен сейчас на ферме один вынужден сначала объясняться с Доби, а потом целую ночь сидеть с кобылой. Ведь это целиком моя забота. На месте Бена сейчас должна быть я.
– Но согласись, ему легче, чем тебе, иметь дело с Доби. У него там не будет никаких проблем.
– Хотелось бы верить.
– Я полностью уверен в этом.
Эбби снова положила голову ему на плечо и принялась в сотый раз изучать черты его лица, каждая из которых свидетельствовала о спокойной внутренней силе этого человека. Высокие скулы, волевой подбородок…
– Бен тебя уважает. Я не была до конца уверена в его истинном отношении к тебе, пока не увидела, как он посмотрел на тебя сегодня.
– Я ответил ему взаимностью.
– Я и это заметила, – улыбнулась она.
Взяв Эбби за подбородок, он осторожно провел большим пальцем по изгибу ее нижней губы. Его руки больше не были мозолистыми, но их прикосновение, как и прежде, действовало на нее возбуждающе. Склонившись, он прикоснулся губами к ее рту, но не торопился с поцелуем, дразня ее. Запустив пальцы в его волосы и потянув к себе, Эбби добилась, чтобы эти дразнящие губы в конце концов пришли в движение. Их поцелуй был долог и сладок.
С большой неохотой Маккрей оторвался от ее губ.
– Интересно, сколько же еще времени потребуется нашей дочери, чтобы уснуть покрепче? – Его рука, скользнув под подол белого платья, погладила ее бедро с внутренней стороны.
– Потерпи еще чуть-чуть. – Эбби хотелось забыть обо всем на свете, кроме любви, но у нее отчего-то не получалось. Опять прильнув к Маккрею, она нежно потерлась щекой о его грудь.
– О чем ты думаешь?
Чуть помедлив, Эбби призналась:
– Подумалось вдруг, что собирается делать Доби. Было бы легче, если бы я знала это точно.
– Эбби… – Маккрей снова поднял ее голову за подбородок, чтобы она посмотрела ему прямо в глаза. – Сейчас ты со мной, и так отныне будет всегда. Он не в силах сделать ничего, чтобы помешать этому. Ни Доби, ни Рейчел, ни кто другой не может разрушить наше счастье.
– Понимаю… – Она быстро поцеловала его ладонь и потерлась о нее подбородком. – Знаешь, когда я сегодня звонила тебе, мне показалось, что она подслушивала.
– Что ж, я бы не удивился, – откликнулся Маккрей после секундной паузы. Больше всего ему хотелось осыпать ее поцелуями, вызвать ответную страсть, но он знал, что не этого сейчас она ждет от него. – Не хотел тебе говорить раньше времени, но сегодня Лейн в принципе согласился продать мне свою долю в «Уайлдер ойл». Конечно, кое-какие детали остаются еще неурегулированными, но через три-четыре недели все документы будут подписаны, и сделка станет официальной.
– Что ты сказал? – Ее синие глаза недоверчиво смотрели на него.
– Я вызвался выкупить у него принадлежащую ему долю вскоре после того, как переехал сюда. Все это время я собирал необходимый для этого капитал. Ты же знаешь, как упали в последнее время цены на нефть. В таких условиях банки не слишком щедры на кредиты на подобные сделки.
– А ты действительно можешь позволить себе такую сделку?
– Честно говоря, я по уши в долгах, – смущенно улыбнулся Маккрей. – Остается надеяться только на то, что разведение «арабов» – действительно прибыльный бизнес.
– Но… Но почему ты идешь на это?
– А ты не догадываешься? – ласково и в то же время насмешливо спросил он. – Я уже дважды терял тебя из-за того, что имел дело с Лейном и Рейчел. Третьего раза я себе позволить не могу.
– Но тебе вовсе не обязательно было…
– Повторяю, я не хочу даже малейшего риска.
– Нет, Маккрей, ты все-таки сумасшедший. – Ее глаза лучились от любви.
– Еще какой, и в этом ты совершенно права, черт возьми! А все из-за тебя. – Видя, как просветлело ее лицо, он больше не в силах был сдерживать огонь желания.
Не обращая внимания на слабые протесты Эбби, Маккрей раздевал ее, покрывая поцелуями. И ее бормотание о том, что Иден может еще не спать, постепенно переросло в низкий стон страсти. Он перенес ее на кровать и разделся сам. Ему хотелось как можно скорее прильнуть к ней, чтобы почувствовать ее тепло. Маккрей целовал ее шею и грудь, в то время как руки его блуждали по гладкой коже ее бедер. Они оба наливались желанием, которое вскоре переросло в боль.
Он начал погружаться в нее, и она подалась ему навстречу, чтобы принять его целиком. Они вместе закачались на волнах любви. Темп их движений учащался, все больше распалялись их тела. И в краткий миг, предшествовавший судороге высшего наслаждения, на Маккрея словно снизошло озарение: а ведь отныне всегда будет только так – порыв одного из них всегда будет встречать порыв ответный, страсть одного – вызывать ответную страсть, одна любовь не будет уступать другой. Именно этого он хотел, и ничто иное его не устраивало.