Особенно,... 
111 
– Что же является твоей точкой опоры теперь?
– Я не уверена, что она у меня есть, – с деланной беспечностью ответила Кит. Она знала только одно: такой опорой был для нее когда-то дом Старого Тома. Но Беннон поломал все, и она уехала в Лос-Анджелес. – Возможно, в этом и состоит моя проблема, – заключила она, пожав плечами, словно это было не так уж важно.
Взглянув на Беннона, она встретила его внимательный взгляд и поняла, что прошлое не отпускает ее: когда-то произнесенные слова, совершенные поступки. Вдруг Беннон отстранился, вскинул голову и отвернулся.
Проследив его взгляд, Кит только теперь заметила на камине фотографию в рамке, рядом с рукой Беннона. Диана, его умершая жена...
Много лет назад Кит пришлось примириться с тем, что Диана очень красива. Она обладала той яркой красотой, которая столь опасна для мужчин. Кит хотела бы ненавидеть это прекрасное лицо, но сейчас, глядя на фотографию, она уловила в нем какую-то беззащитность. Ненавидеть было невозможно. Да и бессмысленно.
– Ты часто думаешь о ней? – Кит внезапно решилась нарушить их молчаливый уговор никогда не касаться этой темы. Она сразу заметила, как это не понравилось Беннону.
– Я думаю о разных вещах.
Он снял руку с каминной доски и стоял, напряженно выпрямившись.
– Ты думаешь о ней, – настойчиво повторила Кит, словно не сомневалась в этом. – По ночам, когда чувствуешь себя усталым и одиноким.
– Кит! – В голосе Беннона было раздражение.
Ничуть не смутившись, она окинула его критическим взглядом. В эту минуту она старалась подняться над собственной обидой и быть вполне беспристрастной.
Ведь Беннон – здоровый и сильный мужчина в расцвете сил, и его мысли, желания – это мысли и желания мужчины. Такие люди не могут жить одними воспоминаниями. Мертвые призраки не должны заменить ему живую жизнь.
– Тебе надо жениться, Беннон.
Он смотрел на нее, застыв от изумления и гнева.
– По-моему, это касается только меня. – Он сказал это, резко отчеканивая слова и явно давая понять, что продолжения разговора не будет.
– Вспомни, тебе хоть раз удавалось помешать мне сказать то, что я считала нужным сказать? – Кит не дала ему шанса возразить.
Оба хорошо знали ответ.
– Ты прекрасно знаешь, что я говорю правду. Лора в том возрасте, когда ей необходима мать. Она должна поверять кому-то свои радости и сомнения. – Кит вспомнила, как часто она ждала этого от собственной матери, но получала взамен лишь популярные брошюрки с ответами на все вопросы. Но они не могли помочь ей разобраться в собственных чувствах и переживаниях.
– Я знаю, – так же резко ответил Беннон.
– Тогда сделай что-нибудь, – настаивала Кит и вдруг указала на фотографию Дианы. – Эта дверь захлопнулась. Навсегда, Беннон. Ты не должен стоять перед ней и напрасно ждать, что она когда-нибудь откроется. Нельзя жить, постоянно оглядываясь назад. Такой человек, как ты, не должен жить одними воспоминаниями. Это неправильно.
– Замолчи, Кит. – Беннон резко повернулся к ней и схватил за плечи. – Перестань копаться в моей душе!
Он тут же понял, какую совершил ошибку. Поняла это и Кит, он прочел это в ее глазах.
Но было уже поздно.
Глядя на испуганное лицо Кит, он видел только ее губы. Его руки еще сильнее сжали плечи Кит, притянули к себе. Поцелуй был жадным, почти грубым. В нем были боль, гнев, обида.
Кит не сопротивлялась. Все ее существо жаждало и ждало этого, а сердце, замирая, подсказывало, что ничто не ушло, все осталось – безоглядная нежность юности, шок от первого прикосновения, неудержимая тяга быть только вместе. Это и было счастьем их любви.
Столь же внезапно Беннон отстранился, лишь его огрубелая рука все еще держала ее за подбородок, и в прикосновении была нежность. Чувствуя ее взгляд, Кит чуть откинула голову, и это заставило Беннона отступить и отвернуться. От нее не ускользнуло, как словно тень пробежала по его лицу. Бледная тень Дианы...
В Кит все замерло, острая боль пронзила сердце. В глазах застыли слезы обиды и уязвленной гордости. Гордость в таких случаях плохое утешение. Однако это все, что у нее осталось.
– Кит... – произнес Беннон слишком серьезно, слишком спокойно.
– Не надо объяснять, Беннон, – прервала его она. – Просто скажем, что в своих воспоминаниях мы зашли дальше, чем хотели. На том и остановимся. – Голос Кит был ровным и твердым. – Мне пора домой. Спокойной ночи.
Схватив жакет, она направилась к двери. Но вдруг остановилась и рассмеялась сухо и неестественно, как плохая актриса в мелодраме.
111 
