16 
Кристина колебалась; она испытывала странное нежелание спать в спальне, которая, как она хорошо помнила, считалась отцовской. Интересно, спрашивала она себя, что кроется за настойчивостью Элизабет? Неужто она намеревается пригласить в дом кого-то с ночевкой?
Девушки напряженно ждали ответа. Агнес нервничала, Элизабет же хранила спокойствие, только ее взгляд выдавал тревогу.
– Позволь мне подумать над этим, – мягко проговорила Кристина. – Сегодня я переночую в той комнате, где расположилась, а завтра мы с тобой все обсудим. Это твой дом, и я не хочу что-либо менять без особой необходимости.
– Наверное, здесь все здорово изменилось после вашего отъезда, да? – спросила Элизабет.
По тому, как она задала этот вопрос, Кристина поняла: Элизабет раздражена, если не сказать раздосадована.
– Мебель почти вся та же, – ответила Кристина. – Но выглядит она веселее и кажется легкой. Наверное, это потому, что твои папа и мама обили ее ситцем. Когда я была маленькой, шторы были либо темно-красными, либо алыми. Думаю, их повесила еще ваша прабабушка.
– Жуть какая! – воскликнула Элизабет. – Неудивительно, что вы сбежали.
– Ах, мисс Диллон, полагаю, это восхитительно – выступать на сцене? – осведомилась Агнес. – Я всегда мечтала играть, но мама даже слушать об этом не желает: она страшно старомодная.
– Жизнь актрисы нелегкая, к твоему сведению, – ответила Кристина. И подумала: «И нынешняя не будет легкой».
– Мы часто гадали, какой вы стали, – заявила вдруг Агнес. – Правда, Элизабет?
Элизабет кивнула, однако вид у нее был смущенный. «Слава богу, – сказала себе Кристина, – она не так бесцеремонна, как ее подруга».
– Я займусь чаем, – сдержанно сказала девушка. – Пошли со мной, Агнес. Питер, отведи тетю Кристину в гостиную.
Питер открыл дверь в продолговатую комнату, выходившую окнами на южную сторону и на сад.
Кристина на мгновение замерла на пороге. Здесь почти ничего не изменилось! Те же белые панели на стенах, те же картины, то же зеркало над камином – как часто она разглядывала себя в нем! Очень часто, когда ждала Гарри. Она представила, как он неожиданно входит в комнату через французское окно. У него хватало ума оставлять машину за церковью и заходить в дом со стороны сада, чтобы слуги его не видели.
«Любуешься собой?» – Кристина поспешно отвернулась от зеркала. От звука его голоса она вздрогнула, а ее сердце забилось быстрее.
«Гарри! Ах, Гарри, я так ждала тебя».
«Сама же тем временем любовалась собой? – Он обнял ее и прижал к себе. – Рассказать тебе, как ты прекрасна?»
«Да, расскажи».
«А ты жадная», – осуждающе покачал он головой, но почему-то его слова прозвучали ласково – так говорят с обожаемым ребенком.
Потом он наклонился и поцеловал ее в губы.
«Ты прекрасна… очень прекрасна, дорогая моя. Я схожу с ума, видя тебя и страстно желая тебя. Боюсь, я долго не выдержу. Вероятно, мне придется уехать».
«Уехать! – В ее возгласе слышалось страдание. – Но ты не можешь… то есть.. зачем тебе уезжать? О, Гарри!»
Кристина навсегда запомнила тот момент. Она откинула голову и посмотрела на него. И поняла, что что-то не так. Она вся напряглась в ожидании.
«Кристина, я должен тебе кое-что сказать, нечто, что мне следовало рассказать тебе давным-давно. Но я не рассказал… и сейчас мне очень тяжело… чертовски тяжело».
«О чем?»
Ее голос был чуть громче шепота. Ей стало страшно, она боялась того, что предстояло услышать.
«Кристина! Любимая моя, как же мне тебе сказать?»
«Говори, быстро говори».
«Я женат, Кристина. Я женат уже много лет».
Кристина вновь ощутила ту муку, что испытала тогда. Тут прозвучал голос Питера, звонкий, радостный и полный гордости:
– Это гостиная. Вы ее помните?
– Да, я ее помню, – медленно проговорила Кристина.
Глава 4
– Я говорила викарию – и повторяла это снова и снова тысячи раз, – что никакие дети никогда не нуждались в своей матери так, как эти трое. В общем, я сделала для них что могла после смерти бедняги.
– Я в этом не сомневаюсь, миссис Поттон.
Кристина на кухне разговаривала с круглолицей маленькой женщиной с пухлыми щечками, которая, как она узнала, «делала одолжение» семейству из «Четырех ив» почти семь лет.
Вести беседу с миссис Поттон было нелегко, так как она говорила без остановки, не давая никому вставить ни слова. Появление в доме нового слушателя она восприняла с восторгом и все утро ходила за Кристиной по пятам, рассказывая, рассказывая, рассказывая – о прошлом, о детях, о соседях и о событиях, происходивших в жизни соседей, причем последняя тема оказалась самой интересной и содержательной. Миссис Поттон знала абсолютно обо всем, что случалось в Грин-Энде.
16 
