41 
Люк вытягивается, притягивает меня к себе, и целует меня в лоб. Я все еще пристально смотрю на поверхность стола. Я боюсь, что, если я подниму взгляд, то все увидят слезы — и позор — в моих глазах.
Я не могу поверить, что я хотела убить его.
Но я до сих пор хочу этого.
Я даже не знаю почему. Или что со мной не так. О Боже.
Что со мной случилось ?
- Ой, - говорит Чаз о поцелуе. - Это так мило.
- Заткнись, Чаз, - говорю я, все еще стараясь избежать встречи с чьим-нибудь взглядом.
- Да, заткнись, Чаз, - говорит Люк. Он улыбается снова и приступает к следующей устрице.
- Так значит, в сентябре, - говорит Валенсия. - Это же довольно скоро?
- Я не уверена насчет сентября, - говорю я, роясь в кошельке снова. Я ищу блеск для губ. - Я должна доделать несколько платьев в сентябре. Я не знаю, будут ли они готовы вовремя … уже не говоря о моем собственном платье. - Слова “мое собственное платье” отдаются болью в животе. Если бы я до этого не выпила вина, то думаю, все бы прошло.
- Лиззи, - осторожно говорит Люк.
- Ну, что ты хочешь от меня, Люк? - спрашиваю я, не заботясь о том, что мой голос звучит раздраженно. - Я просто хочу сказать, что дела идут замечательно в ателье и, если все будет хорошо, то сентябрь будет очень занятым месяцем...
- А когда у тебя будет не слишком занятой период? - хочет знать Люк. - Кажется, мы с тобой уже не так часто и видимся.
- Ну, ты и сам совсем не Мистер Доступность, принимая во внимание работу в Париже этим летом, - огрызаюсь я.
- Эй, ребята, - говорит Чаз, - разве мы не можем ладить друг с другом?
- Я согласился на эту работу ради нас, - говорит Люк. - Чтобы оплатить свадьбу.
- О, ну да, - говорю я. - Ту свадьбу, которую мы, по-видимому, устроим в твоем доме. С виноградом. Место и выпивка уже оплачены. Сколько это могло бы стоить? Прекрати использовать свадьбу, как предлог для твоего отъезда.
Люк смотрит на меня.
- Эй, - говорит Люк, выглядя уязвленным, - С чего это ты?
Правда в том, что я не знаю. Я правда не знаю. Просто слова сами вылетают.
И я ничего не могу сделать, чтобы забрать их обратно.
Но в этот раз, мне действительно не хочется за них извиняться.
- Приходило ли тебе в голову, - спрашиваю я вместо этого, - что мне скорее захочется небольшую свадьбу, которая не потребует от моего жениха работать все лето во Франции, чтобы ее оплатить?
- Это действительно то, чего ты хочешь, Лиззи? - спрашивает Люк с долей язвительности в голосе. - Потому что я думаю, это можно организовать. Я думаю, твоя мама уже сказала, что мы сможем провести свадьбу на заднем дворе дома твоей семьи с твоими сестрами, борющимися за право сделать самое липкое желе или что-то еще и твоей бабушкой, падающей в обморок на лужайке для игр.
На секунду, все застывает. Я глотаю воздух.
Затем Чаз стонет, спрятав лицо в ладони:
- Скажи, что ты не это имел ввиду, парень.
Но Люк только смотрит на меня через стол с вызывающим выражением. Он не отступит.
Как и я.
Потому что я знаю, что происходит со мной. Я точно знаю, что происходит со мной.
И я устала от того, что со мной происходит. Я больше не могу.
Я схватила сумку, что бы быстрее выйти из-за стола, и говорю:
- Ты даже не знаешь мою семью. Потому что за все это время, ты еще даже не удосужился приехать ко мне домой, чтобы встретиться с ними.
Выражение лица Люка несколько утратило свое пренебрежение.
- Лиззи, - говорит он. - Послушай...
- Нет, - я ткнула сильно мозолистым пальцем ему в лицо. У меня, возможно, не такой хороший маникюр, как у Валенсии, но, держу пари, мои пальцы сделали намного больше кружев, чем ее когда-либо. Я заработала эти мозоли на своей заднице. И я чертовски горжусь ими. - Никто не имеет права оскорблять мою бабушку. Особенно, если он даже не встречался с ней.
- Лиззи, - раскаивается он, - Я...
- Нет, - прерываю я его. Я едва вижу его, из-за слез, застилающих глаза все вокруг мутное. Но я надеюсь, что он не видит их. - Если ты так думаешь о моей семье, Люк, почему бы тебе просто не жениться на себе? По крайней мере, в этого человека ты влюблен.
Ладно, не самый остроумный ответ. Но это все, что я могу придумать в пылу момента со слезами.
Я вижу поднятые брови Чаза - он, как и я, потрясен моей вспышкой. Валенсия не может поднять взгляд от своего бокала - ей так неловко на меня смотреть. Но я не могу отступить сейчас. Я не хочу отступать. Вместо этого я поворачиваюсь на пятках и гордо покидаю помещение, игнорируя Люка, когда он встает и говорит:
41 
