45 
– Например, могла бы переключиться на баскетбол, ведь тебе не было и двадцати… – Они подошли к дверям ее дома, и он обнял ее за талию. – Ты сделала выбор, Даника. Ты поступила так, как для тебя лучше.
– Я тоже убеждала себя в этом. Но меня не покидали сомнения. Я пошла по пути наименьшего сопротивления. Вот в этом все дело.
– Это твой отец так думает? – спросил Майкл.
– Иногда нет никакой разницы между тем, что думает он и что думаю я, – сказала Даника.
Майкл крепко обнял ее за плечи.
– Тут ты ошибаешься. У тебя совсем иной образ мыслей. Ты не похожа на него. Вы совершенно разные люди, и не нужно идти по его стопам. Ты – другая, ты – самостоятельная личность.
Даника едва заметно улыбнулась.
– Ах какой проницательный!
– Я верю в то, что говорю, милая! И верю в тебя. Жаль только, что у тебя самой недостаточно этой веры.
Тронутая его проникновенным тоном, нежными словами, Даника приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею.
– Ах, Майкл! – прошептала она, крепко прижимаясь к нему, когда он заключил ее в объятия.
Из его горла вырвался сдавленный стон, и он принялся ласкать ее, а она, закрыв глаза, наслаждалась его теплом. Это было не только физическое наслаждение, но и эмоциональное. Как она желала этого! Как звало его ее сердце!
Она чувствовала, как его губы касаются ее волос, ее шеи. Рядом с ним она становилась другой женщиной. Такого с ней прежде никогда не бывало.
Повторяя шепотом ее имя, Майкл покрывал легкими поцелуями ее лоб, глаза, нос. Млея от неведомого до сих пор наслаждения, Даника откинула назад голову, и, когда его губы коснулись ее губ, у нее перехватило дыхание. Это было так сладостно, так чудесно. Его губы все настойчивее искали ее рот – волнуя, искушая, очаровывая.
Она словно утратила собственную волю. Лишь наслаждалась и млела. Это было как сон. В конце концов она ответила ему поцелуем, в который вложила все, что накопилось в ее тоскующей по любви душе. Никогда она еще не целовала мужчину так страстно и безоглядно. И так сладко. Их губы ласкали друг друга, словно знакомились.
Его лихорадочное возбуждение передалось и ей. Она прижималась к нему все крепче и крепче… Но вдруг, словно одновременно осознав запретность происходящего, они отпрянули друг от друга.
Прижавшись друг к другу лбами, они пытались отдышаться.
– Ах, Даника, я так давно этого хотел, – пробормотал Майкл.
И она хотела того же. Только не могла в этом признаться. Она вообще не могла вымолвить ни слова, потому что в ее горле словно застрял ком.
– Не сердись! – умоляюще прошептал он. – Я не смог сдержаться. Я люблю тебя, Даника, и черт меня побери, если я знаю, что с этим делать…
Она судорожно сглотнула, а потом, шепча его имя, прижалась лицом к его горячей шее. «Я люблю, люблю тебя!» – хотелось сказать ей, но она не могла решиться.
– Наверное, – проговорила она, переводя дыхание, – нам вообще не нужно видеться…
– Не говори так! Прошу тебя, не надо! Ты мне так нужна. И я тебе нужен. Просто мы должны… держать себя в руках.
– Ты уже говорил об этом.
– Но мы должны попробовать внушить себе это еще раз. – Майкл старался придать своему голосу твердость, но, когда он взял ее лицо в свои ладони, его голос снова дрогнул. – Иногда я ненавижу Блейка и хочу, чтобы ты его бросила… Ты его любишь, Даника?
– Я его жена, – прошептала она.
Но все ее существо тянулось к мужчине, который не был ее мужем.
– Но все-таки – любишь ты его?
– Любить можно по-разному…
– Любишь или нет? Не выкручивайся, не щади ни себя, ни меня. Мне нужно это знать.
Она закрыла глаза и застонала, как от боли. «Совсем не так, как тебя, Майкл Бьюкенен!»
– Ты должна его любить, Даника, – продолжал Майкл. – Тогда я могу сказать, что все, что произошло между нами, – просто самообман, иллюзия. Если бы я был в этом уверен, мне было бы легче держаться от тебя подальше. Скажи, скажи это!
– Не могу! – воскликнула она, устремив на Майкла беспомощный взгляд.
Она не могла лгать. Ни ему, ни себе. Она не знала, любила Блейка или нет. То, что она чувствовала к своему мужу, и то, что она испытывала к Майклу, было несопоставимо. Может быть, это и была иллюзия, но иллюзия, превосходящая любую реальность.
– Не могу, – повторила она. – Но это ничего не меняет. – В ее голосе была горечь поражения. – Я замужем за Блейком. Я ношу его фамилию, у меня на руке обручальное кольцо и…
– И его ребенок под сердцем, – договорил за нее Майкл. Он погладил ее плечи, руки, коснулся ее живота. – Жаль, что он не мой, – едва слышно проговорил он. Потом резко развернулся и пошел прочь, понимая, что не может, не должен остаться. Но уже дома он вдруг почувствовал запоздалое раскаяние. Не надо было уходить так, ведь он оставил ее в полном смятении.
45 
