190 
Еще красивее многочисленные горные озера Южных Альп. Узкие, протяженные и сжатые скалистыми склонами, поднимающимися на полтора-два километра над их синими водами, они чем-то напоминают водоемы таймырского плато Путорана в Сибири. Но, разумеется, леса, окружающие озера Те-Анау, Уаикатипу, Уанака, Охау или Ракаиа, неизмеримо богаче, гуще, выше и роскошнее, чем путоранские лиственичные редколесья.
Долины в глубине горных районов практически не заселены. Во многих местах Фьордленда до сих пор не ступала нога человека. И каждая новая экспедиция открывает здесь неизвестные ранее вершины, водопады, озера и перевалы.
Самое длинное в Новой Зеландии озеро — Уаикатипу — протянулось с северо-запада на юго-восток почти на сто километров, рассекая хребет голубым поперечным зигзагом. Глубина его достигает четырехсот метров. В Уаикатипу впадает так много рек, за отсутствием населения не имевших местных названий, что топографы предпочли не упражнять фантазию, а обозначить их на карте просто порядковыми номерами: от Первой до Двадцать Пятой.
С этим озером связано загадочное природное явление, объяснения которому наука пока не нашла. Вода в нем каждые пять минут то поднимается на семь с половиной сантиметров, то опускается до прежнего уровня. Озеро как бы дышит. Новозеландцы любят говорить, что под водами Уаикатипу бьется сердце Южного острова.
А вот как объясняет загадку озера Уаикатипу древняя маорийская легенда: "Давным-давно, — говорится в ней, — жили в одной из долин острова дочь вождя Маната и смелый молодой охотник и воин Матакаури. Юноша и девушка полюбили друг друга, но случилась беда — напал на их селение злой великан Матау и унес Манату в свои владения, далеко в глубь заснеженных гор. В отчаянии старый вождь, отец девушки, обратился ко всем воинам племени, умоляя их спасти дочь. Тому, кто спасет девушку, он обещал отдать ее в жены.
Никто из мужчин не решился вступить в схватку с великаном, и только Матакаури отважился на это отчаянное дело. Юный смельчак поднялся высоко в горы и нашел там спящего великана, а рядом с ним — привязанную к дереву Манату. Освободив возлюбленную, он спустился с ней в селение, но не остался там с девушкой, а вновь вернулся в горы. Ведь ясно было, что, проснувшись, злобный исполин вновь нагрянет в долину и расправится с похитителем, а девушку унесет обратно.
И Матакаури решил уничтожить великана. Пока тот спал, положив голову на одну гору, а ноги — на две другие, юноша принялся таскать из леса охапки хвороста, сучья и бревна и обкладывать ими спящего гиганта. Много дней и ночей трудился Матакаури. Затем, потерев друг о друга два куска дерева, он добыл огонь и поджег костер. Пламя охватило великана, и дым закрыл солнце. Жар от огромного костра был так силен, что пламя прожгло землю. Образовалась гигантская впадина, напоминающая очертаниями тело великана. Дожди и горные реки наполнили ее водой и превратили в озеро, которое люди назвали Уаикатипу. И только сердце великана не сгорело. Оно лежит глубоко на дне озера и бьется до сих пор. И с каждым его ударом озерные воды то поднимаются, то опадают…"
За последние десятилетия в глухих уголках Страны Фьордов обнаружено такое множество редких птиц, что власти страны решили создать в этой части острова национальный парк площадью в миллион двеститысяч гектаров! (Его территория больше, чем территория Ливана или Кипра.) В лесах парка Фьордленд можно встретить редчайшего совиного попугая-какапо, обитающего в земляных норах и питающегося улитками и червяками, или огромного и необычного по своим повадкам попугая-хищника кеа, способного, подобно африканскому грифу, разделывать туши павших овец, оставляя от них лишь скелеты.
Кеа был практически истреблен в других местах Новой Зеландии, так как фермеры-скотоводы считали, что он может садиться на спины овцам и вырывать куски мяса прямо из живых животных, а потому безжалостно уничтожали красивую птицу, впервые, кстати, попробовавшую мясо лишь после появления европейцев. Ведь до этого в Новой Зеландии вообще не было млекопитающих, кроме летучих мышей, и только переселенцы-англичане приучили кеа к необычному виду пищи. Дело в том, что до изобретения судов-рефижераторов новозеландцы отправляли в Англию только шерсть овец, а туши выбрасывали. Да и потом вокруг боен хватало пищи для сытого существования не одному десятку крылатых «санитаров». Однако обвинение в нападениях на живых овец большинство зоологов категорически отвергает.
190 
