23 
То есть о моем гурзуфском романе она, конечно, знала. Однокурсницы разболтали. Но я прикинулась, будто это так, несерьезный курортный роман, а девчонки наши вечно делают из мухи слона. Иными словами, полностью завралась. Самой от себя было тошно.
С Митиными родителями я познакомилась почти сразу. Но мы с ним условились пока не объявлять, что решили пожениться, и они восприняли меня как временное увлечение. Мне кажется, это их устраивало. Я им явно не очень понравилась. Митина семья занимала иное социальное положение, чем моя. И хотя в ту эпоху считалось, что у нас в стране все равны, однако существовали люди, которые были, так сказать, выше других, и Митина семья входила как раз в их число.
Отец его был начальником главка и членом коллегии крупного промышленного министерства, а мама заведовала отделом в министерстве культуры, и мне сразу сделалось ясно, что с ними придется нелегко. Было бы ложью сказать, что они меня игнорировали. Митина мама, наоборот, уделяла мне много внимания и много слов. Изучая меня словно насекомое под микроскопом, отчего у меня руки начинали дрожать, а ложечка стучала о чашку, она назидательным тоном рассказывала мне, как Митин отец, начав трудовой путь рядовым инженером, поднялся благодаря упорной и самоотверженной работе до ответственных руководящих постов. И как они с мужем всего добились сами, и сколько сил и трудов им стоило создать все, что они имеют сейчас, и что на Митю у них тоже очень большие планы. Он такой способный мальчик и на таком хорошем счету у себя в институте, что просто обязан закончить его с красным дипломом и потом поступить в аспирантуру и защитить кандидатскую, что требует полной самоотдачи, но он у них такой серьезный, в отличие от своих друзей-приятелей на всякую ерунду не отвлекается, и они, родители, его в этом всячески поддерживают. Ибо если есть способности, то сначала наука, а остальное потом.
При всей своей молодости, неопытности и безумной влюбленности, я поняла, что мне недвусмысленно намекают: «Девушка, на многое не рассчитывай». Брак сына Митиной мамой наверняка планировался лишь на далекое будущее и непременно с невестой из их круга.
Я жаловалась Мите, а он, провожая меня домой, смеялся над моими опасениями.
— Успокойся. Я свою мать знаю. Она мне сказала, ты ей нравишься. Так что не придумывай глупостей. Она просто считает нас еще слишком молодыми для серьезных отношений. Она и со мной душеспасительные беседы проводит. Но это так, для порядка. Понимаешь, у нее есть подруга, сын которой в семнадцать лет женился и сразу папой стал. Причем дважды. Одновременно. Близнецов ему жена родила. И мать, конечно, таким примером травмировалась. Теперь меня блюдет.
— Но тебе ведь не семнадцать.
— Нет, конечно, — весело отозвался Митя. — По ее представлениям, мне, наверное, лет пять. Да перестань, Колибри, мучиться. Они обычные хорошие люди. Не звери. Привыкнут к тебе. Все будет нормально. Лучше меня поскорей познакомь со своей мамой. А то вдруг именно я ей не понравлюсь.
— Ты не можешь не понравиться. Но она сейчас так себя плохо чувствует, да и стесняется, что плохо выглядит. Потерпи, Митенька, еще чуть-чуть.
И я старалась перевести разговор на другую тему.
Опасаясь, как бы они случайно не столкнулись с моей мамой, я разрешала Мите провожать себя лишь до двора, ссылаясь на то, что мне мучительны долгие проводы. Ему они, видимо, тоже были мучительны, и он не возражал.
А Митина мама, вопреки всем его уверениям, начала исподволь вести подрывную работу. Нам и так удавалось встречаться довольно редко. Жили мы и учились в разных концах города. Можно, конечно, сбегать с лекций, что мы порой и делали. Но податься-то некуда. Разве что в кино. К себе я не могла его пригласить все по той же причине. Страшно боялась, как бы он не столкнулся с мамой. Вдруг она раньше времени явится с работы. Да она, к тому же, все чаще сидела на бюллетене.
А у Мити дома — полный учет и контроль в виде недремлющего ока домработницы. Если мы приходили к нему и кроме нее в квартире никого не оказывалось, она не оставляла нас в покое больше чем на десять минут. Без конца заходила к нам в комнату с какими-нибудь вопросами. Ужасно раздражало! Но сделать мы с ней ничего не могли. Домработницу Митины родители оставляли нам в наследство, даже если уезжали по выходным на дачу. Мол, сын должен хорошо питаться. Пару раз она, правда, приболела, и на нашей улице был праздник. Однако, проблемы это не решало. Мы мало виделись, тосковали друг без друга. Митя бодрился и строил планы на будущее, мне же оно представлялось туманным.
23 
