В «Благовещении», как отмечают исследователи, еще царствует чопорная условность готики. По-рыцарски склонил лилии перед Девой Марией архангел Гавриил, и будто в торжественном оцепенении подняла к нему глаза будущая Богоматерь. Но видение это, чуть оживленное бледными оттенками красок, возникло в реальной комнате, где вещи имеют свой цвет и свою тяжесть: здесь теплой золотистой медью сияет умывальник, солнечные пятна зажигают блики на стекле и металле, здесь оживает сама душа вещей. А в проеме окна – город на закате: поблескивают под заходящим солнцем остроконечные крыши, хрупкий шпиль колокольни, башни замка и рассекающие высокое бледное небо стремительные птицы… Огромный мир вступает в низкую, безмолвную комнату. Но это чудо еще будничное, а когда распахиваются створки алтаря, наступает чудо праздничное. С алтаря льется такое лучезарное солнце, какого Фландрия никогда не знала. Братья ван Эйки сотворили то, чем природа обделила их родину, даже солнечная Италия, природа которой сама утоляла стремление к многоцветью, не всегда видела на своих полотнах подобное кипение красок.
«Поклонение агнцу» является сердцем всего алтаря. Нет ничего многозначительного и печального в этой традиционной сцене. Ягненок, из шеи которого льется в жертвенный фиал кровь, кажется изделием искуснейшего ювелира, а не жертвенным агнцем. В воздухе, будто потеряв связь с земным тяготением, застыли золотые кадила, которыми взмахнули ангелы с пестрыми крылышками. Золотые лучи тонкими линиями льются из нимба, окружающего голубя – Святой Дух. Сцена из Священного писания превратилась в алтаре в сказку, нарядную мистерию, сыгранную праздничным днем на фламандской земле.
Со всех сторон к агнцу, кровь которого превратилась в источник жизни, медленно и торжественно приближаются святые, праведники и праведницы. Первый план слева занят пророками, философами, мудрецами – всеми, кто предсказал рождение Спасителя. Тут же находятся античный поэт Вергилий и великий Данте.
Ярким солнечным светом залит широкий зеленый луг. Среди травы видны ландыши, маргаритки, легкие одуванчики, фиалки, лилии, ирисы и другие цветы. Луг уходит далеко в глубину, где зеленеют небольшие рощицы, лужайки, леса и заросли кустов. На заднем плане цветущие розы чередуются с виноградными кустами, ель растет рядом с буком, а еще – вишни и смоковницы. Современные ученые насчитали в Гентском алтаре более 30 видов растений, так тщательно были прописаны каждый листок и каждый лепесток цветка.
В картине верхнего ряда изображен Бог-Отец, царящий над всем окружающим. Торжественно восседает он на троне, устремив вперед бесстрастный взгляд. Строго симметричные черты лица его идеально прекрасны. Голова окружена сиянием на золотом фоне, а тиара сверкает холодным блеском. Драгоценными камнями усыпаны большая застежка на груди Бога-Отца и корона у подножия трона. Рубиново-красный цвет одежд подчеркивается матовым сиянием жемчуга, переливами зеленых изумрудов и синих сапфиров. Правая рука Бога-Отца поднята вверх, в левой Он держит скипетр из прозрачного хрусталя. Каждая деталь этой более чем полуметровой картины выполнена с ювелирной точностью и столь тщательно, что зрители как будто ощущают мягкость тканей, холод металла и хрупкость хрусталя.
Чуть ниже Бога-Отца расположились Дева Мария и Иоанн Креститель, еще ниже – ангелы музицирующие и ангелы поющие.
«Поющие ангелы» стоят перед резным пюпитром с нотами. Выражение их лиц различно: у одних сосредоточенно нахмурены брови, другие безмятежно спокойны, одни смотрят в ноты, другие устремили рассеянный взгляд в пространство. Еще 500 лет назад ван Мандер, первый историк нидерландского искусства, с восхищением писал, что по движениям ангелов зритель может легко догадаться, кто из них поет дискантом, альтом, басом или тенором, но все различные голоса сливаются в едином хоре, и торжественно льется величественная песнь.
Но было время, когда отдельные части этого чудесного алтаря разошлись по разным музеям. Подлинные Адам и Ева были заменены копиями, на которых прародители человечества предстали в кожаных передниках, так как целомудренный правитель Иосиф II повелел заменить оригиналы благопристойными копиями.
Завладев Нидерландами, Наполеон перевез Гентский алтарь в Париж, но в 1816 году его возвратили на родину. Правда, в таком виде, что одному из видевших эти створки они казались совершенно испорченными. Створки этого поистине бесценного сокровища тогда стояли на полу одной из церквей и были покрыты пылью, которая за время переездов просто-таки въелась в них. Однако ключник, водивший путешественника по церкви, радовался возвращению из изгнания этого сокровища. А желая продемонстрировать его достоинства, он поплевал на одну из панелей, потом вытер это место платком, нисколько не подозревая о своем варварстве.