– Ты прекрасно выглядишь, дорогая.
– Я старалась для тебя.
– Все замечательно, Кэт, но… мама полагает, тебе лучше надеть один из тех нарядов, которые вы вчера купили. Это платье не подходит к твоему… в твоем… положении. Так сказала мама, а ее вкусу я доверяю безоговорочно. Неужели так трудно прислушиваться к ее советам?
Холодное бешенство поднималось со дна души Кэти. «Мама сказала»! В ее «положении»!
Мама Кэти никогда не следила толком за тем, что носит ее дочь. Никогда не настаивала на аккуратных косичках и теплых рейтузах. Миссис Гроувз придерживалась того принципа, что человек должен сам принимать решения и нести за это ответственность. В детстве и юности Кэти горько жалела о том, что ее мать равнодушна к ней, но в эту минуту ей вдруг вспомнилась давно забытая сценка из школьной жизни…
Кэти, следуя безумной подростковой моде, явилась в школу в драных джинсах и с разноцветными прядями в белобрысой копне тщательно начесанных волос. Классная руководительница мисс Призм, злобная старая ведьма, только что не визжала и не топала ногами, после чего отказалась пускать Кэти на уроки и приказала родителям явиться в школу.
Мама совершенно случайно оказалась в Лондоне – в перерыве между соревнованиями. Она молча выслушала зареванную и обиженную Кэти и равнодушно пожала широкими, мускулистыми плечами профессиональной спортсменки.
– Неужели ты не можешь сама решить такой простой вопрос? Впрочем, раз вызвали – схожу.
И она пришла в школу, мама – стремительная, сухощавая, подтянутая, загорелая, убийственная, словно стрела, выпущенная из ее любимого лука…
Кэти на всю жизнь запомнила, как съежилась и стала меньше ростом мисс Призм, как вытянулось лицо у директора, когда в кабинете зазвучал низкий, чуть хрипловатый и совершенно спокойный мамин голос.
– Вы ухитрились нарушить сразу несколько статей английской Конституции – и после этого еще и высказываетесь в подобном недопустимом тоне? Нарушение прав ребенка, свободы личности, оскорбление достоинства, препятствование получению образования, публичное оскорбление словами и действием – полагаю, этим делом с удовольствием займется дисциплинарная комиссия Министерства образования. Вам, мисс Призм, могу сказать лишь то, что в моем понимании внешний вид и форма одежды никаким образом не могут влиять на уровень знаний учащегося. Разве что имело место нарушение внутреннего устава школы – но, насколько мне известно, наша школа муниципальная и ношение формы не является обязательным. Если я узнаю, что к моей дочери в результате этого инцидента относятся предвзято, я обращусь во все необходимые инстанции… и в суд, разумеется, тоже. Всего доброго.
Мама развернулась и вышла из кабинета, твердо и упруго ступая мускулистыми ногами, обутыми в белоснежные кроссовки…
Восхищенная Кэти догнала ее уже на улице и выдохнула:
– Ну, ма-ам! Ты вообще… Потрясающе!
Мама остановилась, повернулась к Кэти и отчеканила:
– Запомни: никто не защитит тебя лучше, чем ты сама. Хочешь победить – стань первой во всем. Докажи свою правоту делом. Будь сильной. Тогда и только тогда у тебя будет право и на собственное мнение, и на ношение дурацкой одежды, и на самостоятельность. Да, чуть не забыла: если в ближайшие две недели ты получишь хоть одну неудовлетворительную оценку по любому предмету – отправлю в интернат.
Мама, мама, как жаль, что ты сейчас далеко, в Америке…
Будь ты сейчас здесь – змея Лучиана уползла бы в свою нору, а синьора Франческа сделала бы вид, что все нормально. И Алессандро перестал бы разговаривать, как старая дева прошлого столетия, считавшая слово «беременность» неприличным…
Впрочем, ты не стала бы меня защищать, мама. Ведь я уже выросла. Я сама скоро стану мамой. А ты всегда говорила, что взрослый человек должен уметь постоять за себя…
Кэти спокойно выпрямилась и обратилась к Микеланджело:
– Будьте добры, синьор Микеланджело, принесите мне яблочного сока, если вас не затруднит.
Дворецкий вздрогнул, испуганно взглянул на синьору Франческу и поспешил выполнить просьбу Кэти. Смуглое лицо Алессандро потемнело от гнева.
– Во-первых, пойди наверх и переоденься поскорее…
– Нет.
– Что?
– Нет.
– Ты оказываешься?
– А тебя это удивляет?
– Ты ведешь себя как капризный ребенок…
– Это все гормоны. Мне можно, я беременная.
– Но это глупо…
– Еще глупее я буду выглядеть в пестром пододеяльнике, который твоя матушка вчера для меня приобрела. Я на пятом месяце, Сандро, не на сносях! Беременность у женщины длится девять месяцев.