83 
Как дела у Ники? Я часто о нем думаю. И о тебе тоже. Между прочим, ты меня околдовала — ты знаешь это? Прошу, не забывай обо мне, пиши».
Дерек снова перечитал письмо Сабрины: хотел убедиться, что ответил на все ее вопросы. После этого он сосредоточил внимание на концовке.
— «С любовью, Сабрина», — прочитал он вслух, и усмехнулся. Стандартная концовка, ничего особенного. Можно сказать, фигура речи. Впрочем, две недели назад он видел ее глаза и знал, что они не лгут.
Взяв со стола ручку, он написал: «Я тебя тоже очень люблю. Дерек».
«Дорогой Дерек, — написала Сабрина в тот день, когда получила его письмо. — Ты даже не представляешь, как мне было приятно получить от тебя весточку. Я окончательно успокоилась лишь после того, как прочитала твое пйсьмо. Очень рада тому, что ты бодр и здоров.
В Вермонте я нашла чудесный фермерский дом начала века. Правда, он в таком запущенном состоянии, что твоя камера по сравнению с ним показалась бы тебе чудом порядка и комфорта, но это не так уж важно. Самое главное, К дому примыкает красивый участок в десять акров. Дом располагается на возвышенном месте, откуда открывается чудесный вид на лес, луга и реку.
Я уже наняла подрядчика, который займется перепланировкой и переустройством дома, но кое-какие исправления в интерьере я решила сделать сама. Мне нужна отдушина, а работа над отделкой дома поможет мне расслабиться и забыть о своих печалях».
Немного подумав, она решила поделиться с Дереком интересным соображением.
«Человек, чтобы избавиться от гнетущих мыслей, способен на все. Взять, к примеру, меня. Я продаю квартиру, снимаю другую, еду в другой штат, покупаю дом и приступаю к его отделке и переустройству — и все для того, чтобы забыть о своих неприятностях и сделать попытку начать жизнь сначала. По-прежнему ужасно хочется писать, это возможно лишь в том случае, когда обретаешь состояние покоя. Но о каком покое может идти речь, когда и постоянно одолевают мысли о тебе и о Ники? Впрочем, я надеюсь, что время все расставит по своим местам.
В „Гринхаусе“ мне сказали, что рано или поздно я свыкнусь со своим положением так называемой „приходящей матери“. Очень на это надеюсь, поскольку разлука с Ники дается мне тяжело. Когда я ездила к нему в прошлое воскресенье, все у него было в порядке. Он меня узнал и так этим растрогал, что, когда настало время уходить, я расплакалась и не хотела его от себя отпускать».
Ручка в ее пальцах задрожала. Сабрина справилась со ими чувствами и твердой уже рукой вывела:
«Я всем сердцем стремлюсь увидеть Ники, но должна тебе сказать, что, когда я от него уезжаю, материнская привязанность в моей душе раз от раза ослабевает, и стоит мне только представить себе, что я вновь буду ухаживать за Ники и не спать ночей, как меня начинает бить дрожь.
Извини меня, Дерек, что-то я слишком разболталась, похоже, это ты меня испортил. Раньше я никому ничего подобного не говорила и, уж конечно, не писала. Я скучаю по тебе и по нашим задушевным разговорам; мне недостает той поддержки, которую ты мне оказывал, сам того не понимая. Я бы с радостью сорвалась сейчас с места и уехала в любую даль, чтобы тебя повидать, если бы только знала, куда ехать.
Тебе осталось три месяца, может быть, меньше. Я вот думаю: не является ли твой перевод знаком того, что собираются сократить срок?»
Много раз Сабрина представляла себе, как вечером к ней неожиданно постучат, она бросится открывать и увидит стоящего за дверью улыбающегося во весь рот Дерека. Увы, пока об этом оставалось только мечтать.
Три месяца или чуточку меньше оставалось до того дня, когда дисциплинарная комиссия должна будет рассмотреть дело о его условно-досрочном освобождении.
А три месяца — это слишком долго. Это целая вечность.
Сабрина тяжело вздохнула, взяла ручку и закончила письмо, написав: «Не забывай, пожалуйста, о том, что я все время о тебе думаю. Люблю. Сабрина».
* * *
В конце августа Дерек ей написал, что покупку дома в Вермонте одобряет полностью. Он знал этот край, его холмы, леса и реки, в особенности же реку Квандахузик с ее быстрым течением, стиснутым скалами бурливым, узким руслом и с удивительно красивыми широкими разливами, когда река вырывалась наконец на равнину.
Дерека нисколько не удивило, что Сабрина купила старинный полуразрушенный дом. У нее имелись и время, и характер, чтобы его перестроить. Он, как и Сабрина, считал, что это будет для нее неплохой отдушиной. Дерек также не сомневался, что Сабрина приложит руку к отделке дома. Она не была снобом и вряд ли бы смогла спокойно сидеть на месте, наблюдая за тем, как работают другие.
83 
