67 
— А что, если он ненавидит меня?
— С какой стати?
— Но ведь Сильви-то ненавидит.
— Сильви — тупица.
— А откуда мы знаем, что Дженовиц не окажется таким же?
Броди не смог ответить и не стал придумывать пустых и бессмысленных слов утешения — еще одна черта, которую я в нем любила. Именно поэтому все то, что он говорил, заслуживало еще большего доверия.
— О Броди, — прошептала я, и просьба приехать чуть не сорвалась у меня с губ. Я хотела, чтобы он еще раз поговорил со мной о детях, хотела, чтобы он обнял меня при этом. Я могла справиться с волнением и не собиралась потакать собственным эмоциям. Но Броди был моим лучшим другом, и я нуждалась в его поддержке. Несправедливо лишить меня еще и этого.
Тихо, с ласковым пониманием в голосе, которое чуть не довело меня до слез, Броди произнес:
— Я приеду к тебе завтра утром, когда уже будет светло, хорошо?
Мои мысли постоянно возвращались к Дину Дженовицу, и когда раздался еще один телефонный звонок этим вечером, я была уверена, что звонил именно он. Но я услышала Рону. Я напряглась при звуках ее голоса.
— Клер, почему ты не звонишь? Мама спрашивает о тебе непрерывно. Она хочет видеть только тебя, а я постоянно должна искать оправдания твоему молчанию. Неужели так трудно набрать номер?
— Я говорила с ней сегодня утром.
— Конни воображает, что с тобой произошло что-то ужасное. Ей очень плохо, Клер. И я не знаю, сколько она протянет.
Я смотрела на ночной океан и чувствовала, как погружаюсь во мрак.
— А что говорят врачи?
Рона фыркнула.
— Полдня я бегала в поисках хотя бы одного из них. Я полагаю, они меня избегают, и ты должна знать почему. Потому что они ничего не могут ответить. Когда я прижала их к стенке, они уткнули свои ручки в карту и напустили на себя глубокомысленный вид, как будто обдумывали новое лечение. Только вот никакого лечения нет и в помине. И мама прекрасно это знает. Она стала такой невыносимой, что с ней просто невозможно находиться рядом. Знаешь, что она хочет, чтобы написали в ее некрологе? Ты только представь! Она хочет, чтобы все помнили ее как домохозяйку.
Я измученно улыбнулась.
— Ты нужна мне здесь. Ты мне здесь очень нужна! Когда ты сможешь приехать?
— Я не знаю.
— Ну, а я не знаю, как долго я все это выдержу. Я же не могу прекратить навещать ее, Клер. Ты понимаешь.
— Ты выполняешь колоссальную работу.
— Я не в состоянии поддержать мать. Я пытаюсь, но у меня ничего не получается. Конни не хочет, чтобы с ней сидела я, она хочет видеть рядом тебя. Ты действительно нужна здесь.
— Я знаю, Рона. Но у меня нет ни одной свободной минутки. Я должна тебе сказать…
— Ой, у меня тут звонок на второй линии. Послушай, я жду очень важного звонка. Я перезвоню тебе завтра. Подумай, не можешь ли ты прилететь на уикенд. Я даже смогу встретить тебя в аэропорту. И позвони маме. Пожалуйста.
— Привет, мам, — пропела я. — Как ты?
— Умираю, — последовал невнятный ответ.
Это слово потрясло меня. Если она сдалась, я просто взбешусь. Она не имела права сдаваться, не имела, после всего того, что уже пережила.
— Мы все умираем, сразу после того как рождаемся. Как ты себя чувствуешь?
— Почему ты не звонишь? Боль просто невыносима, а твоя сестра ничего не может сделать. Что-то случилось?
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— У тебя какой-то странный голос.
Конни знала обо всех взлетах и падениях в моей жизни. Я хотела, чтобы она знала и о том, что происходило сейчас. Хотела, чтобы она заверила меня, что как бы плохо ни шли дела в суде, все закончится хорошо. Я жаждала услышать от нее, что я самая лучшая мать в мире.
Но она могла расстроиться и почувствовать себя еще хуже. Она и так слишком слаба. Я не могла допустить, чтобы Конни унесла с собой в могилу еще и эту боль или, что еще хуже, чтобы эта боль отняла у нее жизнь.
— У меня проблемы на работе, — ответила я. — Но ничего такого, что заслуживало бы времени и внимания.
— Когда я увижу тебя снова?
— Скоро, мам. Я вернусь так скоро, как только смогу.
— Доктора тебя слушают. Я чувствую себя лучше, когда ты здесь.
— Я постараюсь. Но, возможно, это удастся сделать только через несколько недель.
— Я скучаю по тебе.
— Я подумаю, что можно сделать. Я позвоню тебе еще сегодня. А ты пока отдохни. Я хочу, чтобы ты прекрасно себя чувствовала на День Благодарения. Хорошо?
67 
