Особенно,... 
12 
— Молодец, что пришла. Смогу посидеть с тобой — видишь, все боятся жары. Ума не приложу, что делать — если старый кондер накроется, а ветер не переменится, придется выставлять столы на улицу — здесь будет крематорий.
Лили устало плюхнулась на стул, скинула туфли и вытянула ноги на прохладном полу.
— Почему ты не объявишь подписку, Фло? Уверена, никто не пожалеет десятки или двадцатки, чтобы купить вскладчину новый кондиционер.
— Ха! И потом пить в кредит всю оставшуюся жизнь? Ты плохо знаешь лесорубов, Лил. Дай им малейший повод — и они начнут чувствовать себя хозяевами бара. Не-ет, я-то мечтаю о страховочке — миленькой маленькой страховочке, которая обломится мне в случае какого-нибудь чрезвычайного происшествия. Шаровая молния, сход лавины, взбесившийся гризли — мне все равно, лишь бы на пути у них стоял мой старый тухлый бар.
— Не ври, ты его любишь.
— Люблю. Но хочу отремонтировать — а денег нет. Ну его к черту. Давай хлопнем сангрии — я специально замутила кувшинчик в холодильнике.
— Отлично. Мне нужно что-нибудь тонизирующее. У меня сегодня семейный ужин.
— С мамашей Моди? Мои поздравления. И охота тебе в такую жару?
— Неохота, но я обещала. Давно. Неудобно отказываться, Кларк расстроится.
— Лил, я давно хотела спросить — ты серьезно настроена, насчет Кларка?
— А что?
— Ну… скажем так: он тебе не пара.
Лили Роуз отпила ароматное ледяное вино, смешанное с фруктовым соком, и ехидно поинтересовалась:
— А не подскажешь ли, где взять подходящего мне по всем статьям прынца?
— Не знаю. Знала бы — даже и не сказала тебе, сама бы сначала попробовала. Но отсутствие прынца — еще не повод выходить замуж за обыкновенного лягушонка.
— Тянет на приличный афоризм, но никакой критики не выдерживает. Фло, я уже не девочка…
— Ой, это я слышала уже тысячу раз. Не будь бестактной, Лил, мне-то уже сорок. Но я здесь родилась, а до меня родились все мои предки. Меня больше как-то нигде и не требуется, а вот ты…
— Меня тоже.
— Не верю. Заметь — я чертовски тактична в отличие от тебя. При моей профессиональной любви к сплетням я ни разу за шесть с половиной лет не спросила, с какого перепугу тебя занесло к нам в Литл-Санрайз.
Народа в баре становилось все меньше и меньше, наконец и последние посетители расплатились, приветливо помахали Лили Роуз и Флосси и удалились. Флосси засновала по бару, привычно и быстро смахивая крошки со столов и собирая пустые стаканы и пивные кружки. Тараторить без умолку ей это совершенно не мешало, и Лили Роуз с удовольствием отдалась покою этих вечерних минут, пронизанных журчащим ирландским говором Флосси.
— Видишь ли, я вовсе не против Кларка как такового — в смысле Кларка как представителя мужского пола. Более того, на фоне некоторых наших мужиков он парнишка хоть куда, только молью траченный и обремененный малахольной мамашей Моди, но тут никуда не денешься, мама — это святое. Я о другом. Вы с ним рядом — это как элитная арабская кобыла и недокормленный ослик в одной упряжке…
— Вот спасибо за кобылу!
— Да ты хоть понимаешь, какой грандиозный комплимент я тебе отвесила, чучело?! Арабская кобыла — это очень красивое и страшно умное животное. О чем я говорила-то? Ах да. Кларк Гейбл. Вы с ним классом не сходитесь. Допускаю, вы могли бы стать хорошими друзьями — но любовниками вряд ли.
— Фло, какие еще любовники…
— Деточка, я что-то не пойму. Ты идешь за него замуж или где? Если не идешь — то зачем тебе на чай с ведром сахара к мамаше Моди? А если идешь — то вам вряд ли удастся избежать исполнения супружеского долга, хоть один разочек, а придется…
— Ты ужасно бестактная, Фло.
— Только не ври, что ты об этом не думала. Слушай, а может, вы уже? Я тут распинаюсь, а под маской скромного белобрысого хлюпика-маломерка скрывается секс-гигант с во-от таким…
— Добрый вечер, Флосси. Лили, милая, привет.
Белобрысый хлюпик-маломерок и — предположительно — секс-гигант стоял на пороге бара и близоруко щурился со света. Уши у него были подозрительно пунцового цвета — вряд ли только от жары. Скорее всего, последнюю реплику Фло он отлично расслышал. Лили Роуз вдруг не удержалась и прыснула. Фло права, почти во всем, конечно, права. Только одно возражение — или простое дополнение. Кларк Гейбл — несуразный, белобрысый, слабосильный, нерешительный, начисто лишенный мужской брутальности и сексуальности… но он не вызывает у Лили Роуз никаких отрицательных эмоций. Он добрый. Недотепа страшный, вечно теряет очки, которых очень стесняется, — но честный и отзывчивый человек. Циники скажут: а попробовал бы адвокат в таком маленьком городишке, где все друг друга знают, быть нечистым на руку или излишне жадным… но ведь Кларк не просто честен — он помогает некоторым совершенно бесплатно, причем делает всю работу столь же добросовестно, как если бы работал за гонорар. Лили Роуз вдруг вспомнила, как три года назад у вдовы Махоуни обнаружилась излишне склочная бывшая невестка, пытавшаяся отсудить и продать крошечный домик и участок земли после смерти последнего из трех сыновей вдовы. Кларк буквально спас старуху, взяв все юридические разбирательства на себя, а когда вдова Махоуни потом пришкандыбала на своих костылях и попыталась всучить Кларку чек на три тысячи баков — все ее сбережения, — Кларк (они с Лили как раз собирались в ресторан) вдруг страшно покраснел, почти до слез, и накричал (если это можно так назвать) на нее. Даже ногой топнул — и тут же извинился. После этого вдова Махоуни возвестила по городу, что сынок чокнутой Моди Гейбл — святой и наверняка подмененный в роддоме, потому как от осины не родятся апельсины.
12 
