Особенно,... 
224 
Его мать сошла с ума, когда ребенку исполнилось всего девять месяцев. По японскому обычаю младенца отдали на усыновление в бездетную семью старшего брата матери — Акутагава Митиаки, и он дал мальчику свою фамилию. Дядюшка, ставший его отцом, служил начальником строительного отдела Токийской префектуры и, в отличие от матери, был человеком состоятельным, большим ценителем и знатоком японской культуры. Он ввел в мир искусства и своего приемного сына, сумев еще в детстве привить ему любовь к японской и китайской классике.
В школе Акутагава учился отлично по всем предметам, но больше других любил литературу. Вместе с одноклассниками в одиннадцать лет издавал рукописный журнал, в четырнадцатилетнем возрасте читал Анатоля Франса и Генрика Ибсена. Позже, учась на литературном отделении высшей школы, увлекался европейскими поэтами, прозаиками, философами, отдавая предпочтение Бодлеру, Стриндбергу, Бергсону.
В 1913 году Акутагава поступил в Токийский университет на отделение английской литературы. К этому времени относятся его первые литературные опыты.
В то время Япония была молодой буржуазной страной и стремилась во всем сравняться с Западом, но литературный мир все еще сохранял феодальные приметы. Писатели объединялись в кланы, окружали себя учениками в роли «подмастерий», нещадно их эксплуатируя. Все издания находились под строгим контролем того или иного клана. Для того чтобы опубликовать свои произведения, начинающему литератору надо было «войти в ворота», то есть пойти на выучку к влиятельному литературному покровителю. Впрочем, это имело и свои плюсы. В ту пору в Японии не существовало издательской редактуры, и если молодой писатель попадал в ученики к настоящему мастеру, он проходил у него необходимую школу писательского мастерства.
В 1915 году Акутагава Рюноскэ, автор двух рассказов, впервые пришел в дом к своему любимому писателю Нацумэ Сосэки. Последние десять лет японской литературы называли «годами Нацумэ». Судя по тому, что Рюноскэ не пришлось заниматься у него хозяйством, Нацумэ, видимо, сразу разглядел в нем незаурядный талант.
Надо сказать, что Акутагава принадлежал к университетскому литературному клану и два его первых рассказа — «Маска хёттоко» и «Ворота Расёмон» (ныне хорошо известный по одноименному фильму) были опубликованы в солидном ежемесячнике «Тэйкоку бунгаку», так что проблем с публикацией у него не было. И все же Акутагава счел необходимым «войти в ворота» Нацумэ Сосэки.
Еще в 1885 году литературовед Цубоути Сёё, специализирующийся на английской литературе, выпустил трактат «Сущность романа». Автор призывал писателей отказаться от традиционной японской поэтики с ее дерзкой метафорой и острой фабулой и взять на вооружение европейскую технику описания, сформулировав новый литературный метод «сядзицусюги» — отражать как есть, или, по другому, быть верным действительности.
В конце XIX века Япония только усваивала многообразие западных течений: романтизм, сентиментализм, реализм, натурализм, декадентские и модернистские новации, и все они в непереваренном виде переносились на страницы произведений новой генерации японских писателей. Сёё в своей статье четко определил магистральное направление, ориентирующее на реализм.
«Сядзицусюги» многими литераторами был воспринят буквально и привел к плоской фотографичности и почти порнографическому самообнажению героев. Нацумэ Сосэки был один из немногих, кому удалось соединить японскую и европейскую поэтики, достигнув объемного реализма. Этот литературный метод исповедовал и Акутагава, сумев выхватить важную для себя мысль из «Сущности романа»: «Главное — описание чувства, потом уже нравов и обычаев… Чувство — это мозг произведения».
Человеческая психология стала центральным объектом писательского интереса Акутагава Рюноскэ, а искусство — смыслом его жизни. «Человеческая жизнь не стоит и одной строки Бодлера», — провозгласил он.
Новеллы о парадоксах психологии — «Ворота Расёмон», «Нос», «Бататовая каша» — принесли ему известность. Акутагава был назван лучшим современным писателем Японии.
Через несколько лет в газете «Осака майнити» была опубликована одна из самых блестящих и страшных новелл Акутагава «Муки ада» (1918). Можно сказать, что в ней он предсказал свою судьбу.
Придворный художник владетельного князя — Ёсихидэ любил только две вещи на свете: искусство и свою юную дочь. Он был великим мастером, но злым и желчным человеком. И еще он не умел изображать то, чего никогда не видел хотя бы во сне. Однажды князь повелел ему расписать ширмы картинами мук ада. Поначалу работа шла успешно: адское пламя художник видел во время пожара, муки грешников наблюдал, истязая своих учеников, слуги ада со звериными мордами являлись ему в ночных кошмарах. Однако, по замыслу, в центре картины должна была стоять охваченная огнем придворная дама, а этого Ёсихидэ не видел никогда. Он обратился к князю с просьбой сжечь на его глазах женщину. И тот, чтобы проучить жестокого старика, приказал вместо безвинной женщины сжечь его единственную дочь. Ёсихидэ не бросился спасать дочь из огня, как того ожидал князь, — он рисовал картину. Закончив свой шедевр, художник удавился.
224 
