57 
* * *
Из своей палатки Лена слышала и видела почти все. Странная смесь негодования и удовлетворения, которую она испытала в тот момент, когда Лика ударила Аркашу, подействовала на нее, как хорошая встряска. Вот мерзавец! Спит и видит, как бы Торопову в постель затащить! Она, Лена, между прочим, всегда это подозревала, только Аркаша вечно в несознанку уходил! А теперь может не отбрехиваться, кобель проклятый, – против фактов не попрешь.
Все-таки это она тогда хорошо придумала: якобы по секрету признаться кое в чем Аркадию, чтобы тот радостно побежал оповещать Антона о наличии на черепе того ветвистых рогов. Гладко, и не подкопаешься. С Анжеликой, правда, пришлось самостоятельно поработать, но тут уж выбирать не приходилось, время поджимало.
Отсиживаться в палатке было скучно, спать еще не хотелось, но и выходить к общему костру Лена тоже не торопилась. В позиции наблюдателя были свои несомненные плюсы. Жаль, конечно, что вокруг такие черствые люди собрались – ведь ни один не одернул Аркадия, когда тот ляпнул гадость про самокат! И никто даже не попытался ее остановить, когда она встала из-за стола. Ведь специально почти уронила стул – никакого эффекта. А вот к Тороповой в подобной ситуации очередь из утешителей выстроилась бы – к бабке не ходи.
Меж тем у костра вновь стал собираться народ. Настя настраивала гитару, а Татьяна рассказывала, почему они со Степаном не любят прокладывать трассу по болотам:
– … в средней полосе России болото – это именно болото и ничего больше. В болоте можно завязнуть, можно даже утонуть, а можно и аккуратно проехать без особых проблем. Здесь же любое болото может обернуться ловушкой. Машину поломать – делать нечего.
– А почему? – поинтересовался доселе молчавший Олег.
– Камни, – просто ответила Татьяна. – Ты едешь и видишь перед собой либо сплошной зеленый ковер, либо бочаг. А камней, которые лежат под ними, ты просто не в силах заметить. Рюхнешься брюхом на какой-нибудь булыжник или колесо продерешь и даже не поймешь как. Поэтому мы со Степаном стараемся по мере возможности болотистые участки объезжать стороной, особенно если ведем неподготовленные группы.
– То есть получается, что местные болота даже для подготовленной техники непроходимы? – уточнил Олег.
– Ну почему же сразу непроходимы, – возразила Татьяна. – Все берется при желании. Просто надо четко представлять себе, что маршрут, проложенный по топким местам, схож с русской рулеткой. Иной раз повезет, а иной – извините. Поэтому, допустим, в одиночку здесь путешествовать просто опасно. Да и неразумно, откровенно говоря. Случись чего, помощи ждать неоткуда. Мобильная связь в такой глухомани отсутствует по факту, рации – ну, сами знаете дальность их передачи, тут и говорить не о чем. Только на команду свою и можешь рассчитывать: что спасут, откачают, до цивилизации дотащат. Вот взять, к примеру, эту стоянку. Вроде и от поселка не сказать, чтоб далеко, и телефон с пятого на десятое, но работает. Но все равно: не дай Бог с кем-то из вас какая напасть случится, до врачей доберемся часа через полтора, не раньше…
Анна внимательно слушала Татьяну и прикидывала про себя сценарий возможной переброски Игоря на тот свет. Черт, полтора часа – это слишком быстро. Да и с телефонами тоже накладка получается. Вызовут сюда какой-нибудь супер-пупер вертолет и откачают. В такой ситуации приемлемы лишь два варианта: гробить Игоря наверняка, чтобы медицинская помощь даже теоретически не могла ему потребоваться, либо подождать до Хибин.
Второй вариант нравился Анне куда больше первого, и она даже смогла убедить себя, что дело отнюдь не в испытываемой ею неуверенности. Просто ее привлекают тонкие расчеты, а не атака на арапа, только и всего! Горы, на которые им предстоит завтра подняться, даже при очень сильном желании высокими не назовешь. Да и ехать на вершины они будут по какой-то там насыпной трассе, а не вчистую по камням. Значит, экстрим опять сведен к минимуму.
– Кстати, завтра утром проедем мимо остатков одного из сталинских лагерей, – заметил подошедший к костру Степан.
– И что, большой лагерь был? – спросил Стас.
– Ну как сказать. Приличный, хотя по тому, что после него осталось, представить это себе трудно. В 1941 году здесь трудилось семнадцать тысяч заключенных.
– И что они здесь делали? Не лесоповалом же занимались?
– Строили Ловозерский горнообогатительный комбинат. Кстати, забыл добавить: помимо заключенных, при строительстве использовались еще и лошади в скромном количестве трех тысяч штук.
57 
