Особенно,... 
8 
Лили Норвуд отлично выспалась за время полета и чувствовала себя почти на высоте. Мешали волнение и любопытство. Она едва не спихнула с трапа своего заботливого соседа мистера Пардью, торопливо оглядывая площадь перед аэропортом. Никаких машин, никаких встречающих. Неужели Раш ее надул? Или просто опоздал?
Стоя на твердой земле и растерянно озираясь, она успела заметить, как к мистеру Пардью торопливо подошли двое полицейских, взяли его под руки и повели к зданию. Мистер Пардью явно сердился и норовил вырваться, но служители закона были неумолимы. Лили забыла о своем одиночестве и с любопытством глазела на захватывающий процесс задержания и препровождения мистера Пардью в объятия закона, когда сзади нее и несколько над головой раздался мужской голос:
— Мисс Норвуд, я полагаю?
Она обернулась и увидела человека, чью внешность так хорошо мог разглядеть недавно полицейский Джои, подойдя к старому джипу. Не лишним будет сказать, что в Шропшире подобные физиономии единогласно и однозначно считались разбойничьими, поэтому Лили с чистым сердцем шарахнулась от незнакомца как ошпаренная. Тот в ответ усмехнулся, сверкнув совершенно волчьим оскалом. Один клык у него был сколот едва ли не наполовину, соседний зуб был стальным, и что-то подсказывало Лили, что это не из-за твердых орешков.
— Не бойтесь, мисс. Меня зовут Дон Фергюсон, и прислал меня мистер Джереми Раш. Вы — Лилиан Аллен Норвуд, прилетели из старушки-Англии, где правит королева Елизавета, чьим подданным я, строго говоря, до сих пор теоретически являюсь. Я должен проводить вас в дом мистера Раша, поскольку вы приняли его приглашение пожить у него некоторое время, пока разъяснятся кое-какие факты, касающиеся ваших… близких родственников. Все правильно?
Лили мрачно кивнула, не сводя подозрительного взгляда с небритого бандита. Ну влипла!
Дон Фергюсон рассматривал девушку с откровенным пренебрежением. Неужели это и есть та самая юная авантюристка, на которую столько поставил его друг и покровитель Джерри Раш? Пигалица, одно слово. Нет, рост у нее нормальный, но сама какая-то… субтильная. Ни грамма краски, волосы всклокочены, джинсы и футболка делают ее лет на десять моложе, чем на самом деле, а на самом деле ей… сколько? Лет двадцать? Двадцать три? Не поймешь. Дело даже не в косметике, которой нет и в помине, а в том, как она удивленно и наивно таращит свои зеленые глазищи. Ни дать ни взять школьница на экскурсии. С такими в буше беда. «Ой, какая миленькая ящерка! Ой, какой хорошенький цветочек!» Только и успевай их оттаскивать от всяких ядовитых тварей и жгучих растений, а они все одно норовят сплести веночек и поваляться на траве. Про муравьев-убийц они не слышали, про личинок мясной мухи знать не знают. Самые опасные люди в Африке — это вот такие девицы с придурью. Впрочем, фигурка у нее ничего. Даже очень ничего.
Закончив свой осмотр, Дон Фергюсон немедленно потерял к пигалице всякий интерес.
— Пошли. Ехать долго, а уже вечер.
— Долго? Разве мистер Раш живет не… в городе?
— Мистер Раш город терпеть не может. Особенно этот. И он прав. Отвратный городишко. Поехали, мисс Норвуд. По дороге я вас немного введу в курс дела, а уж мистер Раш расскажет подробно. Я не мастак на истории.
Джип проехал всего несколько метров, а Лили уже уверилась, что мама опять оказалась права. Нельзя ей было ехать ни в какую Африку. Не говоря уже о страшном мужике со шрамом, к которому она уселась в машину. Да и какая это машина? Это шейкер! Миксер! Кофемолка! Взбесившийся кухонный комбайн, но только не машина.
— Ми-ми-мистер Фер-фер-гю-сон-сон! Притормозите!
— Не могу, куколка! У нее нет тормозов.
— Как?!
— Очень просто. Были, но кончились.
— Как же вы ездите?
— Ну за вами же я доехал. Обратно еще проще, там дорога под горку.
— Но если она под горку… Ай!
— Куда ж ты прешь, черная образина?! Чтоб тебя… бога душу мать… пардон, леди. Не учел.
— Ничего страшного. Почему он лез под колеса?
— Потому что это Африка. Они считают, что ничто на свете не случается просто так, и если суждено попасть под колеса, то все равно попадешь, так зачем смотреть по сторонам? Кроме того, здесь все пьют.
— Зачем?
— Хороший вопрос. Вообще-то по-разному. Белые — чтобы дрис… желудок не прихватило, черные — потому что белые их научили. Понятное дело, у черных сопротивляемость ниже, поэтому они вообще никакущие, когда напьются. Напиваются они ближе к ночи, но, к счастью, в это время мы будем уже далеко от этого славного города… Куда ты лезешь, придурок?! Пшел вон!
8 
