Последние отзывы

  77  

— Ну, смотри. Дело твое. Только не тяни слишком. А с Санечкой я завтра в восемь вечера гулять пойду. Так что, если сможешь, подъезжай. Он тебе ежика покажет. Позавчера кто-то его в поликлинике научил, теперь только и делает, что фыркает и смеется.

— Обязательно приеду! Да, хотел спросить: ему что-нибудь надо? Ну, там из еды, из одежки? Или игрушек каких?

— Спасибо, Олежек, вроде все есть. Единственное — сандалики ему надо, а то купили, а они бракованные оказались, на второй же прогулке расползлись. Но это я ему на рынке возьму, уже присмотрела одни, симпатичные такие, и подошва прочная. У меня еще немного твоих денег осталось, так что без проблем.

— Ну ладно, если так. Я завтра вам еще подброшу, мне небольшую премию выплатили.

— Спасибо тебе, Олег! Я тебе даже сказать не могу, какой ты молодец! Ну, до завтра!

— До завтра!

Олег положил трубку. Почему он соврал про премию, которой, конечно же, не было, и сам не знал. Просто как-то неудобно получается: у него-то деньги еще есть, а у них заканчиваются. Если он просто достанет из кармана все, что там окажется, и отдаст теще, как это обычно и происходит, то Нина Михайловна будет переживать, что последнее у зятя забирает. А так вроде всем спокойнее: раз премия, значит, вроде шальные деньги, нежданные. Никому обидно не будет, если они на ребенка пойдут.

* * *

Фомич разливал по тарелкам наваристый борщ, а Кристина все смотрела и смотрела на него, упершись подбородком на сложенные вместе кулачки. Рассеченная бровь лесника зажила, оставалось только швы снять. Впрочем, Фомич ее уверил, что ради такой малости мотаться в поселок или в город не будет. Не впервой, мол, справится. Всего-то дел — нитки повыдергать. Теперь у него на всю жизнь поперек брови останется белая полоска. Смешно. У молодых сейчас самый писк, специально такую полоску выщипывают, чтобы крутыми казаться. А тут настоящая. Только возраст у Фомича давно не панковский. А с этой бровью он в глазах Кристины лет пять-десять точно сбросил. Уж больно по-хулигански выглядит.

Только сейчас, после этой безумной ночи с «сафари», Кристина стала замечать, насколько Фомич интересный мужчина. Тело крепко сбитое, но гибкое и мускулистое, ни грамма жира. Проседь в волосах его только красит. Он с ней на одного оперного певца похож. Как же его зовут? А, точно, Хворостовский! Вот на Дмитрия Хворостовского и похож. Да еще этот лукавый блеск в глазах, когда он шутит или смеется над чем-нибудь!

После разборок с бандитами они сблизились с Фомичом настолько, что больше Кристина даже случайно не сбивалась в разговоре с ним на «вы» — только на «ты». И Фомича, судя по всему, это нисколько не задевало, даже наоборот, радовало. Наверное, чувствовал себя моложе, когда слышал «ты» от такой юной женщины, как Кристина.

Той ночью им пришлось здорово повозиться. Связать бандитов, потом оказать им, связанным, первую медицинскую помощь, дотащить до Уазика, загрузить их внутрь, помочь раненому, теряющему силы Иртышу забраться на сидение. Потом Фомич поехал в город. Кристина, пока Фомич отсутствовал, ужасно волновалась, а вдруг кому-нибудь из бандитов удастся освободиться и напасть на него? Хотя Фомич такие узлы затянул — зубами не развяжешь. А от ножей и прочего оружия они бандитов избавили еще в лесу. Приличный арсенал образовался. Его Фомич аккуратно сложил на полу перед передним пассажирским сиденьем. Вещдоки все же.

Один бандит, тот, что первым напал на Кристину, все-таки сбежал на машине, бросив своих приятелей одних расхлебывать всю кашу. Впрочем, его взяли буквально на следующий день, прямо из травмопункта, куда он прибежал обрабатывать сочащуюся кровью руку. Как еще до города доехал с такой раной — не понятно. Видать, в шоке был. А часом позже взяли Семеныча, на которого компания показала, как на подстрекателя и чуть ли не организатора «сафари». Видимо, мужик в джинсах решил так своеобразно отомстить Семенычу за свое поражение, поскольку пользы от него для бандитов уже никакой не было: повлиять на собственное начальство в городе Семеныч не мог ни с какого бока. Так что дело обещало быть шумным, и Кристине даже пришлось давать показания, как свидетельнице. М-да, вот тебе и детектив!

Иртыш, слава Богу, шел на поправку, и уже бодро скакал по лесу, правда, на трех ногах. Больную ногу он инстинктивно поджимал и пока что боялся на нее наступать. Ничего, главное — рана почти затянулась и не гноится, а то, что сухожилие задето — так уж вышло. Ничего не попишешь. Кристина, как и обещала, гладила и ласкала Иртыша, когда его привезли из ветлечебницы, даже руки заболели. А хитрый пес томно закатывал глаза и изображал крайнюю слабость так долго, покуда Фомич его не разоблачил и не дал шутливого пинка, мол, хорош притворяться. Иртыш сразу же пружинкой подскочил, а до этого валялся, как будто и впрямь помирать собрался. Кристина тогда минут пять хохотала: вот притвора, а она-то ему поверила! Бедный песик, и все такое! А притвора, похоже, и не думал виниться за то, что несколько часов кряду вымогал у Кристины ласки. Он довольно скалился, и со стороны было похоже, будто Иртыш улыбается.

  77