Последние отзывы

  25  

Нет, нельзя сказать, что сразу после этого они стали друзьями. Напротив, на смену доверчивым объятиям пришли неловкость и смущение, поэтому остаток плавания они провели в разных концах палубы, причем Джон бездумно смотрел на медленно темнеющее небо, а Жюльетта курила и лениво плевала в пенную кильватерную дорожку.

В лондонском поезде она задремала, завернувшись в свою жуткую куртку, и Джон мрачно подумал, что надо бы эту рвань каким-то образом у девушки изъять и вообще приодеть ее... В результате всех этих размышлений он и сам заснул, а проснулся только на вокзале Ватерлоо, потому что проводник тряс его за плечо. Такое случилось впервые в жизни, и Джон изумленно смотрел на проводника, а потом перевел взгляд на соседнее место – и тут же с воплем вылетел на перрон. Жюльетта с недоумением смотрела на него снизу вверх. Она сидела на корточках, прислонившись спиной к фонарному столбу, и курила сигарету.

Устыдившийся Джон с благодарностью принял из рук профессионально невозмутимого проводника свой портплед и повернулся к воспитаннице.

– Поехали?

– Как скажете.

– Мы же перешли на ты?

– Трудно привыкнуть. Не гони волну, чувак. Шучу.

– Серьезно, откуда ты всего этого набралась?

– Машины с шофером у меня нет, езжу на метро. Общаюсь с ребятами. Училась в школе.

– Я тоже учился в школе.

– Видимо, у нас были разные школы. Куда мы едем?

– Домой.

– В замок?

– Нет, в замок мы поедем завтра днем. Надо купить тебе одежду.

– Проще говоря, приодеть и отмыть замарашку, прежде чем показывать ее обитателям замка. Там все графья, как ты?

– Не графья, а графы. И их там больше нет. В Форрест-Хилле живет моя тетушка, родная сестра дяди Гарри. Ее зовут Гортензия.

– Старуха?

– Ей семьдесят пять.

– У-у-у!

– Не очень понимаю, что ты имеешь в виду. Тетя прекрасно выглядит и вообще...

– Я ничего такого в виду не имею. Просто... Надо полагать, моих сверстников в замке нет?

– Собираешься сколотить новую компанию?

– А что, нельзя?

– Да нет. Найдешь – пожалуйста. Только учти, это не Париж. Даже совсем не Париж.

– Это я уже поняла. Начать с того, что здесь все говорят по-английски.

– Кстати, ты говоришь по-английски?

– Йес, сэр! Я говорю, пишу и читаю по-нглийски. И по-французски. По-французски я еще и ругаюсь. А по-итальянски умею петь. Вот так: О соле, о соле мио-о-о...

Джон вздрогнул и слегка попятился – голос у воспитанницы был на редкость пронзительный и громкий. Хотя слух у нее имелся, это надо признать.

Несколько юных джентльменов, томившихся рядом со своими матерями, восторженно заулюлюкали, какая-то дама неодобрительно поджала губы. Практически все любопытные смотрели не на поющую оборванку, а на молодого лорда, сопровождавшего ее. По-человечески это было понятно и объяснимо, но Джон Ормонд едва не сгорал со стыда. Еще не хватало встретить знакомых...

Насчет этого обошлось. Они без потерь миновали здание вокзала и вышли на стоянку такси, где Жюльетта мгновенно подкатилась к рослому полисмену, подхватила его под руку и заявила во весь голос, к тому же с отчаянным акцентом:

– Папочка фотографировать меня с полицай! Я обожать мучкулистые английские бобики.

«Мучкулистый бобик» слегка нахмурился, но одновременно и приосанился, потому что еще не решил для себя, кто перед ним находится: малолетняя хулиганка или эксцентричная иностранка. Джон воспользовался паузой и уволок Жюльетту в такси.

По дороге она металась от окна к окну, восторженно верещала, дергала Джона за рукав – одним словом, вела себя в точности как обезьянка в зоопарке. Возле дома, воспользовавшись паузой, пока Джон доставал с заднего сиденья портплед, мисс Арно рысцой обежала машину, поманила пальчиком водителя и, когда тот высунулся, кинулась ему на шею с поцелуями и громогласными воплями благодарности за прекрасную экскурсию, которую он совершил для них по столице Великобритании. Бедолага был настолько ошеломлен, что даже не кричал, только взмахивал руками и дико вращал глазами. К счастью, Джон быстро заметил безобразие и спас достойного члена профсоюза от малолетней бандитки.

Уже на песчаной дорожке, ведущей к дому, Джон строго и сердито растолковывал Жюли:

– Пойми ты, ради бога, пора перестать вести себя, как испорченный мальчишка, и начать вести себя...

– Как испорченная девчонка.

  25