177 
В начале XVII века, при правлении герцога Альбы, родился в Голландии термин «гезеллинг» — незашторенные окна. Кровавый наместник Нидерландов, казнивший 18000 мирных жителей, в ряду многих своих приказов издал и такой: запретить голландцам завешивать окна, чтобы шторы не скрывали от испанских властей недружелюбных намерений хозяев. Но хозяева все-таки проявили свои намерения: испанцам пришлось уйти из Голландии, а термин «гезеллинг» остался. Только слово это носит сейчас совершенно другой смысл: в нем и домашний уют, и опрятный внешний вид домов, и особое отношение голландцев к окнам.
Типичный дом в Амстердаме представляет собой построенное в XVII—XVIII веках здание с остроконечной крышей, а ширина его… всего в одну комнату. Дома стоят впритык друг к другу, черепичный скат одной крыши упирается в скат соседней, и очарование этой «тесноте» придают окна с полуспущенными шторами — «гезеллинг».
Вот дом, построенный больше 400 лет назад: он как будто сжался, вытянулся вверх, как башня, чтобы только не занимать много места, и потому в каждом этаже всего одно окно. Внутри таких домов ступени лестниц так круты, что ногу надо ставить боком, а мебель в такие дома подают в окна. Но это не музейная древность, тут живут люди и получают письма по вполне обычному адресу. А вот странное мостовое сооружение, отчасти похожее на самолет эпохи братьев Райт. Однако им любовался еще саардамский плотник — русский царь Петр Алексеевич.
Прибыв с Великим посольством в Голландию, Петр I сначала остановился в маленьком городке Саардаме, располагавшемся неподалеку от Амстердама. Здесь находилось много частных верфей, где строились различные суда, в том числе и для китобойного промысла. Толпы народа целый день сновали по улицам Саардама, везде слышались стук, шум, гам: городок битком был набит работниками всех специальностей.
В Саардаме Петр I оделся голландским плотником, накупил плотницких инструментов и записался работником на одну верфь. Русский царь вставал рано-рано и работал наравне с другими плотниками. В то же время с любопытством разглядывал бумагопрядильни, маслобойни, лесопилки, всякие фабрики и заводы и обо всем допытывался. Он не хотел, чтобы его узнали, но все поступки нового работника окружающим казались такими странными… Вскоре Петра I узнали, и не стало ему проходу в славном городе Саардаме, ибо всякий хотел видеть русского царя. Узнав, что русское посольство прибыло в Амстердам, царь покинул ставший для него беспокойным Саардам и уехал в главный город Голландии.
С провожатыми, данными ему от города, Петр I и здесь осматривал фабрики и многочисленные мастерские. Ходил так быстро и неутомимо, с таким жаром обо всем расспрашивал, что голландцы едва успевали отвечать ему. Очень хотелось русскому царю поработать на Ост-Индской верфи, где строились корабли, отправлявшиеся в далекую Индию. Специально для него на верфи заложили даже новый корабль, чтобы царь с самого начала видел весь ход строительства. На этой верфи Петр Великий проработал четыре месяца, пока не был закончен весь корабль.
В Амстердаме очень заинтересовало Петра I собрание анатомических предметов голландского анатома Ф. Рюйша, который умел искусно сохранять тела человека и животных. Царь приобрел эту анатомическую коллекцию: детские головки, которые сейчас находятся в Кунсткамере, до сих пор сохраняют нежную и розовую окраску, что свидетельствует о высоком мастерстве доктора Ф. Рюйша. Те, кто их видел, невольно могут поверить рассказу о том, что русский царь поцеловал набальзамированного ребенка, приняв его за живого…
На главной площади Дам, откуда и начиналась голландская столица, напротив Королевского дворца высится Национальный монумент в память о Второй мировой войне, когда Амстердам приобрел особый статут. Отдавая дань мужеству амстердамцев, боровшихся с немецкими оккупантами, королева Вильгельмина ввела в старинный герб города новый девиз: «Героический, Непоколебимый, Милосердный».
ПО КОПЕНГАГЕНУ ВМЕСТЕ С АНДЕРСЕНОМ
Очарование датской столицы пленяет наше сердце еще с детства, с первых сказок волшебника Ханса Кристиана Андерсена. Копенгаген — город Андерсена, о чем настойчиво говорят не только носящий его имя бульвар или памятник в центре, но даже, казалось бы, самые обычные мелочи. Вот, например, трубочист на черепичной крыше — многие жители Копенгагена до сих пор пользуются его услугами. А вот в крепостных каналах, которые превращены теперь в пруды, плавают белые лебеди: в 1874 году именно эта гордая птица была избрана символом Дании.
177 
