Особенно,... 
56 
Кончита может себе это позволить, потому что за сегодняшний пир отвечают сами Морис и Гленна О’Лири, знаменитые лондонские рестораторы и по совместительству – родители невесты.
Брат невесты, Брайан, рядом с которым любому морскому пехотинцу нужно срочно прописывать усиленное питание, тоже танцует джигу и тоже не один. На одном плече у него сидит визжащая от восторга Чикита в платье подружки невесты, а на другом – смеющаяся Марисоль, и щеки ее цветут куда ярче августовских роз Каседас.
Сама Каседас Карлайл смеется и ритмично прихлопывает в ладоши, а солнце то и дело преломляется в изящном бриллиантовом кольце – это подарок доктора Алехандро Аркона. Скоро еще одна свадьба.
Новобрачных нигде не видно, потому что они сбежали от всего этого шума и гама. Сейчас они едут верхом по сельве, а вокруг них вьются бесчисленные стаи бабочек, у которых тоже брачный сезон.
Джон и Морин держатся за руки и абсолютно счастливы. Счастливы и их лошади – вороной арабский жеребец Шайтан и гнедая добродушная кобыла Ярарака.
Сельва поет влюбленным свою свадебную песню, и глаза Морин сияют от счастья и любви.
В кустах белого жасмина стоит невидимая для них старая, но статная женщина с желтыми совиными глазами. Яричанасарисуанчикуа, верховная колдунья яномами. У нее на плече сидит большой тукан с ярким желтым клювом и оттого с вечно изумленным видом. Старая колдунья бормочет себе под нос, но обращается явно к тукану:
– Вот так все и вышло. Кровь притянула кровь, а черная кровь ушла в землю. Сын Ягуара выбирал из двух светлых, и одна стала жертвой, а другая спасла его. Великий Ягуар принял жертву и больше не потревожит сельву. Сколько? Почем я знаю, глупая птица? Боги ходят своими тропами, люди – своими.
Тукан неожиданно кивает, словно соглашаясь с колдуньей, и белый жасмин разражается бурей ослепительно-белых лепестков. Потом все стихает. Сельва дремлет.
Сочная зелень леса то и дело взрывается разноцветными пятнами – это птицы взлетают и вновь рассаживаются по ветвям. Ослепительные, немыслимо яркие цветы покрывают кустарники на берегах, а Великая Река трудолюбиво несет свои серо-желтые воды к Океану. Так было и так будет.
Когда-нибудь не будет на свете ни Джона, ни Морин, ни старой колдуньи, но Река останется, останется и сельва, и, возможно, по неприметным лесным тропам однажды пробежит смеющаяся девушка, а за ней – статный юноша с горящими от любви глазами.
И пускай боги и люди ходят разными тропами – у них есть одна общая тропа, на которой однажды они неминуемо встречаются.
Тропа Любви…
56 
