Особенно,... 
123 
Голоса радиоведущих заполняли томительные секунды ожидания, рассказывая какие-то смешные истории, призванные отвлечь внимание от «Хлои». Саймон снова вышел было, но почти сразу вернулся, вымокший и недовольный тем, что ему не удалось добраться до виноградника.
– Правильно сделал, что вернулся, – сказала Натали, и Саймон кивнул, но Оливия чувствовала, что мыслями он там. Как, должно быть, ему тяжело сидеть здесь, в тепле, когда его питомцы гнутся под ветром и теряют драгоценные листья.
Она осторожно выглянула на улицу сквозь ставни, но там все заволокло непроницаемой серой пеленой, превратившись в непроглядный мрак.
Обед прошел в молчании, скорее чтобы как-то убить время, чем утолить голод. Они ведь целый день только и делали, что ели. Нервы у каждого были на пределе. Заточенные в замкнутом пространстве дома, все были вынуждены еще час провести в ожидании. К вину никто не притронулся. Раздавалось лишь легкое постукивание серебряных приборов о фарфоровую посуду. Жалюзи трепетали от ветра, ревущего снаружи.
После десяти вечера разразилась гроза.
Тесс заснула в кабинете, завернувшись в вязаный платок. Джилл читала в гостиной. Марк разгадывал кроссворд в соседней комнате. Саймон вышел посмотреть виноградник.
Оливия сидела на кухне и слушала радио вместе с Натали. Сюзанна натянула пластиковую пленку на блюдо со свежеиспеченными булочками. Вошел Грег, чтобы выпить воды, и она предложила ему булочку. Он отказался и открыл холодильник.
Поставив блюдо на стол, Сюзанна промолвила:
– Ну вот, делать больше нечего. Что теперь?
Можно было пойти спать, но по радио сообщили, что ураган вот-вот стихнет. Как только это произойдет, придется поливать виноградник из шлангов, и понадобится помощь каждого. Это может случиться через полчаса или через два часа. В любом случае спать сейчас нельзя.
– Можешь почитать что-нибудь, – предложила Натали с самым невинным видом, но ее слова стали последней каплей.
Сюзанна в упор взглянула на мать.
– Уже читала, спасибо. Все напечатанное Оливией прочла до последней странички.
Грег настороженно повернулся к ним. Оливия поднялась, чтобы уйти, но Натали придержала ее за руку и слегка покачала головой:
– Останься. Мне нужен союзник.
– Зачем тебе союзник, если ты написала правду в своей книге? – съязвила Сюзанна. – Неужели правда нуждается в защите? Если это правда, конечно.
– Это истинная правда.
Грег встал рядом с сестрой.
– Правда или нет, не важно. Твоя жизнь достойна осуждения.
Натали гордо выпрямилась.
– Почему?
– Потому что если это правда, то ты всю свою жизнь лгала нам и себе.
– Ты читал мою книгу?
– Да. И она рассказывает о жизни, построенной на лжи.
Натали покачала головой:
– Нет, я никогда не лгала.
– Тогда это повесть о том, что было скрыто под завесой молчания, – возразила Сюзанна. – Ты не говорила нам всей правды.
– А это все равно, что солгать, – добавил Грег.
– Ты хранила секреты.
– И обманывала отца.
Оливия встала:
– Мне не следует здесь находиться. Вы должны переговорить об этом втроем, без посторонних.
– Сядь, Оливия, – тихим голосом приказала Натали.
Оливия села.
Натали обратилась к сыну:
– И что я должна была сказать твоему отцу? Что вышла за него замуж из-за денег? Что любила другого? Что если бы не моя мать, умолявшая меня выйти за него замуж, я бы ждала Карла? Ради чего говорить все это?
– Ради правды, – сказал Грег.
– Быть честной еще не значит быть милосердной. Стал бы твой отец счастливее, узнав правду? – Натали покачала головой. – Не думаю. Эта правда разрушила бы наш брак, который оказался не таким уж плохим.
– Но он был основан на лжи, – настаивал Грег. – Ты обманывала и нас с сестрой.
– А что мне надо было сказать вам? Что ваш отец никудышный бизнесмен? Что его затянувшаяся игра в разведчиков стоила ему обувной фабрики? Что он растерялся, узнав, что мы остались без гроша?
– У вас были деньги, – возразила Сюзанна. – Фабрики стоили немалых денег.
– Но ваш отец и не подумал об этом, пока я не подсказала. Сюзанна не сдавалась:
– Тебе следовало рассказать нам все это. Почему мы должны читать книгу?
– Потому что мне тяжело говорить, – с горечью ответила Натали. – Потому что рассказывать детям об их собственной семье, не просто. Мне хотелось показать вам, что мои отношения с Карлом зародились давным-давно. – Она немного успокоилась. – Зачем унижать отца перед детьми? Вы любили его, и я была этому рада. Зачем говорить о его промахах и ошибках, когда он сделал столько хорошего? И что такого, если я заботилась о его авторитете в ваших глазах? Он был прекрасным человеком, я заявляю это со всей искренностью. То, что он умел делать, он делал хорошо.
123 
