116 
— Мне жаль, что я теряю вас, — сказал Стаффорд. — Вы человек основательный, но не склонный к опрометчивому героизму. Мне симпатичен такой тип мужчин.
— Спасибо, сэр.
Стаффорд взял его к себе, когда никто другой не сделал бы этого, поверил ему и поручился за него. Быть тайным агентом — дело рискованное, и Алек знал: ему очень повезло, что для него все закончилось благополучно.
— Что будет с мистером Лейси? Стаффорд ответил не сразу.
— Это решаю не я, — наконец сказал он как-то неопределенно. — Что делать с телом, зарытым на его земле, думаю, решит здешний магистрат. Семья покойного может потребовать возмещения убытков, но вряд ли они потребуют судебного разбирательства, поскольку убийца тоже мертв. Лейси как джентльмену в возрасте будет трудно перенести все, что связано с этим делом, так что он, скорее всего, удалится куда-нибудь на берег моря.
Возможно. Алек промолчал. Он не хотел снова когда-нибудь увидеть Лейси, но уже не жаждал мести. Лейси уже потерял все, что было ему дорого, а Джордж Тернер, шантажируя его, сыпал соль на раны. Хотя Лейси и злорадствовал по поводу смерти Тернера, но не он убил его. Невозможно было узнать наверняка, просил ли он Морриса сделать это, или Моррис, фанатично преданный хозяину, сам решился. Вряд ли можно было найти более справедливое решение, но никому уже нельзя было помочь.
— Какая жалость, что человек, который нанес смертельный удар, сам стал жертвой несчастного случая. — Слова Стаффорда вторили его мыслям. — Как ужасно, что он споткнулся и упал на нож.
— Да, — сухо согласился Алек. — Ужасно. Стаффорду часто приходилось «ужасаться». Большая часть «ужасных происшествий» случалась в связи с его поручениями, однако его агенты при этом не страдали. Алек понимал, что все это объясняется стараниями старого лиса: Стаффорд многого требовал, но на многое смотрел сквозь пальцы и стоял горой за своих людей. После часа, проведенного со Стаффордом, и Лейси мог поклясться, что Моррис сам проткнул себе горло.
Губы главного шпиона скривились. Он поклонился, прощаясь, и вышел из комнаты. Алек потрогал вырезанную Уиллом деревянную лошадку, стоявшую на каминной полке, и вышел следом.
Когда Алек появился в холле, Стаффорд уже садился в карету. По холлу, заламывая руки, нервно ходила Крессида. Увидев Алека, она бросилась к нему, ее лицо прояснилось.
— Что случилось? Джулия сказала, что к вам приехал еще один человек из Лондона и что мадам Уоллес уезжает с ним. Так это…
Он взял ее руку и поднес к губам.
— Да. Все прояснилось.
— Он может восстановить ваше доброе имя? — тревожно спросила она.
Алек улыбнулся:
— Нет. Он дает мне шанс сделать это самому.
— О! — Она засияла. — Вы должны немедленно рассказать все вашей маме и Джулии…
— Хм… — Он обнял ее за талию и повел на террасу, выходящую в сад. После вчерашнего дождя дорожки утопали в воде, но каждый зеленый листок был свежим и блестел на солнце. — Я думал не о них.
— Не о них?
— Да. — Они остановились почти на том же месте, где стояли в ту ночь, когда его мать собрала гостей, чтобы отпраздновать его возвращение. Тогда они разговаривали в темноте и осторожно делали первые шаги навстречу друг другу. — Я думал о том, что мне необходимо вернуть себе доброе имя прежде, чем я разделю его с вами. — Она бросила на него быстрый взгляд. — Мне потребуется съездить в Лондон, чтобы встретиться с Веллингтоном. Может быть, мы поедем все вместе. Я уверен, что маме и Джулии тоже захочется увидеть город, и я слышал, что у них есть портниха, которая может в один миг обеспечить невесту всем необходимым.
Она засмеялась.
— Не говорите глупости.
— Вы не поедете? — удивленно спросил он. — Крессида…
— Я думала, это уже и так ясно, но, может быть, стоит повторить, раз вы упорно задаете подобные вопросы. — Она ухватилась за его пальцы и сжала их, подняв к нему улыбающееся лицо. — Я поеду с вами куда угодно.
Эпилог
Май 1821 года
Йоркшир
Это была аккуратная улочка с несколькими маленькими, но опрятными домиками, окруженными ухоженными садами. Они оставили экипаж у гостиницы и прошли оставшийся путь пешком, не зная точно, какой из домов им нужен, но глаза Алека сразу же остановились на одном из них. Вокруг него не было видно привычных для Англии примул, только темно-красные цветы на длинных стеблях. После испанской кампании он нигде больше не видел таких ярких гвоздик.
116 
