Глава 24

Позже Крессида порадовалась, что все это происходило глубокой ночью. Держась за руки, они с Алеком почти бежали по дому. Их одежда была в беспорядке — было, на что посмотреть со стороны. Два раза Алек резко останавливался, притягивал ее к себе и впивался в нее голодным поцелуем. Когда, наконец, он, толкнув дверь своей спальни, пропустил ее внутрь, оба почти лишились дыхания.

Он выпустил ее руку и закрыл дверь.

— Вы уверены? — тихо спросил он. Голос его дрожал от напряжения.

Крессида только кивнула:

— Да.

Ключ в замке издал легкий щелчок. Отброшенный в сторону, он поблескивал в падающем от камина неясном свете, но Крессида уже не видела этого. Пока Алек намеренно неторопливо шел к ней, ее руки сжимались и разжимались. Она не двигалась с места, только смело смотрела ему в глаза.

Он дотронулся до ее щеки, нежно провел по линии подбородка. Крессида не пыталась унять дрожь, ей нравилось ощущать его руки на своем теле. Она через голову стянула платье и бросила его на пол. Дыхание вырывалось у него со свистом. Она потянула за рукав своей ночной рубашки, оголив плечо. Он провел пальцем по ее ключице, на его губах появилась озорная улыбка.

— Мне очень нравится быть соблазняемым, — прошептал он. Не успела Крессида покраснеть от своей развязности, как он запустил палец под вырез ее рубашки и спустил ее с плеч.

Под его взглядом ее соски набухли и стали твердыми. По коже побежали мурашки. Ей нестерпимо хотелось прикасаться к нему. Но Алек отступил назад, не сводя с нее глаз, сорвал с себя галстук, потом жилет и отшвырнул их в сторону. Крессида пожирала его глазами, ей хотелось кричать от нетерпения. Но когда он снова шагнул к ней, она отступила, качнув бедром, и ослепила его кокетливой улыбкой. Ей и в самом деле нравилось обольщать его. Ночная рубашка скользнула вниз до бедер, но она, подхватив ткань рукой, не давала ей сползти ниже. Он сделал еще один шаг к ней, но она опять отступила. Но сзади оказался столбик кровати, и Алек сделал рывок.

Они вместе опрокинулись на кровать. Крессида потянула рубашку Алека. Он наклонился и поцеловал ее за ухом. Рубашка вылезла из его штанов, и она просунула под нее руки, ощутив теплую и живую кожу с мощными мышцами. Краешком сознания она отмечала шрамы, которые видела раньше в библиотеке. Это был Алек, которого она любила, со шрамами или без них, и он слишком медлил.

Алек больше не мог сдерживаться. Он не знал, почему Крессида решила соблазнить его именно этой ночью, да и не хотел знать. Он был без ума от нее, с ее дерзостью, нежностью, добрыми глазами, с ее манерой задумчиво смотреть на него — один уголок рта приподнят вверх, голова наклонена, дразня его видом оголенной шеи. «Может быть, она уже задумывалась… об этом», — пришло ему в голову, когда он погрузил руки в шелковый водопад ее волос.

Долго размышлять ему не пришлось, потому что, когда она прижалась к нему и начала ласкать его руками, он почти потерял голову. Ему хотелось любить ее нежно, со всей деликатностью и утонченностью, хотя он готов был содрать ее проклятую ночную рубашку и наброситься на нее с необузданной первобытной страстью.

Он предполагал, что она не девственница, но не знал наверняка, поэтому нужно было действовать осторожно.

— Я хочу почувствовать вас внутри себя, — произнесла она гортанным шепотом, и он сразу налился силой, отбросив всякую мысль о том, чтобы остановиться. Ее руки двинулись вниз и обхватили его. Алеку пришлось задержать дыхание, чтобы немедленно не войти в нее. Пробормотав проклятие, он задрал ей рубашку. Она приподняла колени, и он смог ввести пальцы через влажные завитки волос между ее ногами прямо во влажный жар ее тела. Она выгнула шею, глаза у нее стали большими, и Алек потерялся в ощущениях.

  89