Особенно,... 
49 
– Приступим? – важно вопросил товарищ, сидящий по центру стола.
Вопрос риторический, но остальные закивали.
– Граф Орис Фактимус, вы обвиняетесь в государственной измене! – торжествующе провозгласил «председатель комиссии» и важно задрал подбородок.
Если бы не стража за спиной, я бы усмехнулась, а так пришлось прикусить язык и удивляться молча. Мой спутник тоже припух и тоже промолчал. Черт, а он сообразительный!
Оратор недовольно пожевал губами, продолжил с прежней важностью:
– На протяжении последних пяти веков вы делали все, чтобы подвести нашу страну, наш народ к грани гибели!
Вот тут я не выдержала и ошарашенно уставилась на графа.
Сколько-сколько тебе лет? Ну, орел! Ну, аксакал! А по виду и не скажешь! Нет, я, конечно, предполагала, что тебе не восемнадцать, но… но не настолько же! Черт! Это что же получается, я многовековую развалину за эрогенный орган дергала? Ой-ей…
Стоп! А я тоже стареть перестану?
– Вы лучше других знаете, – вещал «председатель», – что человек разумен. Тем не менее продолжаете настаивать на поддержании архаичных представлений. Вы прикрываете традициями личные страхи и вкусы!
Так… а поподробней можно? И желательно попроще.
– Вы попросту ненавидите людей! – выпалил эльф, сидящий по правую руку от оратора. Голос показался знакомым.
Я пригляделась к его обладателю и окончательно сникла. Нет, так не должно быть.
Эльфы, они ведь утонченные, воспитанные, благородные… У них манеры, этикет, дуэльный кодекс. Поди и целомудрие до свадьбы хранят, и из-за небольшого пятна на честном имени стреляются. Точнее, вешаются. А тут… густая огненная шевелюра и изумрудные глаза в прорезях маски.
Брайт, как ты решился на такую подлость? Я же в тебя почти влюбилась.
– Спокойно, Бр… – «Председатель» осекся, пробубнил под нос явную непристойность. – Спокойно, господин судья. Вам предоставят слово, но позже. – Эльф выдержал театральную паузу и продолжил свой спич: – Да, господин граф, вы предвзяты. Ненависть к людям затмила ваш разум, взяла верх над здравым смыслом. Вам прекрасно известно, что общество давно готово к переменам. Многие из нас понимают, если не ослабить петлю на шее человечества, это неизбежно приведет к бунту.
Вы собственными глазами видели восстание в имении господина Рариза. Но если подзабыли, напомню – взбесившееся стадо разгромило винный завод и едва не подожгло особняк. Пятнадцать эльфов погибли в страшных муках, пытаясь подавить бунт. Это только начало. Что потом? Разоренные усадьбы? Поруганные эльфийки и повешенные младенцы?
Если мы не пересмотрим свое отношение к человеку, рано или поздно эти звери сметут нас. Уничтожат народ эльфов! Вы понимаете это как никто другой.
Орис даже бровью не повел. Стоит ледяной скульптурой и бесстрастно взирает на «председателя». А тот пыхтит, сжимает кулаки. По не прикрытым маской скулами ездят громадные желваки.
Ох, как я его понимаю! Ему же диалога хочется, спора. Грезится, как на одно Орисово оправдание найдет десять обвинений, растопчет врага морально…
– Но не это главное… – процедил обвинитель сквозь зубы. – Пользуясь служебным положением и влиянием на его величество, вы принялись навязывать свои предрассудки другим! Сколькие из наших собратьев лишились титула и были казнены лишь за то, что обращались с человеком мягче, нежели вам, Орис, хочется?! А сколькие пострадали от наветов, возведенных вами же?
Думаете, никто не знает, что ваши шпионы и дельцы подкладывают породистых человеческих самочек под благородных эльфов, а потом пишут доносы, свидетельствуя о непристойном поведении последних? Думаете, мы не догадываемся, что конфискованные у «преступников» деньги идут не только в королевскую казну, но и в ваш карман?
Это обвинение Орис тоже оставил без комментариев. Даже не шелохнулся.
Я же зажмурилась и позвала уже мысленно: «Шердом! Приди! Козел лопоухий…»
Обвинитель тяжело вздохнул. Эхо обреченно подхватило этот звук, разнесло по залу. Грусть, зазвучавшая в голосе «председателя», показалась не совсем искренней:
– Вы докладываете королю, что за изменение отношения к человеку выступает лишь жалкая горста аристократов. Но это не так… Просто другие эльфы боятся открыто говорить о своих взглядах. Они страшатся угодить на виселицу.
49 
