очень нудно 
39 
— Но вы старались больше меня, Хани, не правда ли?
С этими словами Люк вышел. Глядя на него, Хани почувствовала себя не менее виноватой.
Чуть позже за Хани зашла Синтия и предложила ей пройтись — муж настаивал на ежедневных прогулках для будущей матери.
За все время, что Хани провела в Стоктоне, лишь Синтия да Лили из «Лонг-Бранча» по-дружески отнеслись к ней. Правда, выслушивая бесконечные разглагольствования Синтии о преимуществах семейной жизни, Хани подозревала, что жена доктора поступает небескорыстно и пытается сосватать шерифа. Ее недвусмысленные попытки весьма смущали девушку.
— Синтия, а ты уверена, что хочешь показаться в моем обществе? Ты же знаешь, какие обо мне ходят сплетни.
— Пусть говорят, что хотят, Хани. Мне-то известно, что во всех этих сплетнях нет ни слова правды.
— Ты не права. Я и в самом деле затеваю скандалы. Я украла в лавочке мятную палочку и угрожала дать по носу жене мэра.
Синтия едва сдерживала смех.
— Послушай, а это правда, что ты назвала Клару Вебстер красномордой?
— Да, так и есть.
— Господи, мне столько лет хотелось сделать то же самое!
В порыве откровенности Хани рассказала новой подруге всю правду о том, почему она приехала в Стоктон, о том, как невзлюбил ее Люк, и о ее собственном отношении к шерифу Маккензи. Синтия усмотрела во всей этой истории романтическую сторону и еще больше загорелась желанием соединить Хани с Люком.
Жена доктора продолжала обдумывать этот вопрос, как вдруг у входа в салун им повстречались два ковбоя.
Один из мужчин бросился к ним, сорвал с головы шляпу и отвесил шутовской поклон.
— Добрый день, дамы. — Молодой человек, лет двадцати на вид, был сильно навеселе.
— Здравствуйте, мистер Кэлун, — не замедляя шага, ответила ему Синтия.
Хани обернулась и увидела, что мужчины вошли в салун.
— Похоже, этот юноша явно перебрал, — заметила Хани.
Синтия кивнула.
— Да, я тоже так считаю. Это Джесс Кэлун и его брат Рэнди. Их отцу принадлежит большое ранчо недалеко отсюда. С Рэнди-то все в порядке, а вот Джесс очень горяч и вечно впутывается во всякие истории. Он слишком много играет и то и дело угрожает пустить в ход свой кольт. Дуг не раз говорил мне, что Джесс просто рожден для пули.
Женщины продолжили прогулку, и Синтия, вернувшись к их разговору, вновь принялась расхваливать достоинства Люка Маккензи. Хани спрашивала себя, что сказала бы докторша, узнай она об их утренней ссоре.
Выйдя из дома, Люк уселся на стул, стоявший на крыльце. По противоположной стороне улицы, оживленно беседуя, шли Синтия и Хани. Шерифу пришло в голову, что няня его сына, несомненно, самая красивая из всех женщин. «И самая невыносимая», — добавил он про себя.
Маккензи безумно хотел ее с того самого момента, когда впервые увидел. И без сомнения, маленькой лгунье было доподлинно известно об этом. Она никогда не упускала возможности помучить его, то дразня своим соблазнительным телом, то улыбаясь ему соблазнительным ртом. Эти губы были созданы для поцелуев, а не для того, чтобы с них без конца слетали лживые слова.
Однако она все же не заслуживала его упреков. Если бы не Маккензи, Хани и не подумала бы ехать в Стоктон. С другой стороны, шерифу очень повезло: девушка прекрасно ладила с его сыном. С каждым днем состояние мальчика улучшалось, что, впрочем, никак не отражалось на отношении ребенка к отцу.
Люк тяжело вздохнул. Хани в который раз была права: он и правда ревновал. И не принимал ее нежелания жить по общепринятым правилам. Поэтому-то Маккензи и носил звезду шерифа: слишком много людей считали, что их интересы превыше закона.
Черт! Ему придется позабыть о своей гордыне и попросить у Хани прощения за свои слова. Пока она находится в Стоктоне, им следует прекратить препирательства и постараться жить в мире.
— Шериф! — раздался чей-то голос. — Вам бы сходить в «Лонг-Бранч». В город приехал Джесс Кэлун, и он пьян как свинья.
Люк удивленно смотрел на Мэтта Бреннана: он так погрузился в свои мысли, что не слышал приближения помощника.
— Хорошо, я посмотрю, что там происходит, — промолвил шериф, поднимаясь на ноги.
Мужчины направились в сторону «Лонг-Бранча», и в этот самый момент в дверях салуна появились братья Кэлун. Джесс помахивал начатой бутылкой виски, затем он опрокинул остатки горячительного себе в горло, обтер бутылку рукавом, подбросил ее в воздух и дважды пальнул в нее из своего кольта.
39 
