Особенно,... 
56 
Когда в семью Аллочки (о которой и теперь мало что известно на канале «Есть!») пришли тяжелые времена, она не стала плакать и жаловаться на жизнь, но очень вовремя вспомнила бабушку.
– В конце концов я внучка Аллы Ивановны! – заявила Аллочка матери и через день нашла работу в богатом доме.
Там, в богатом доме, за страшные грехи уволили очередную домработницу: она поставила грязную обувь в шкаф, забыла помыть хозяйкины коврики для йоги и выстирала бельевые кружавки в машине.
Аллочка глубоко вдохнула, а потом выдохнула из себя всю спесь, брезгливость и уверенность в завтрашнем дне. Все, что мешает заниматься унылым повседневным трудом, вылетело из Аллочки вместе с мощным выдохом. Пожалуй, даже слишком мощным для такого хрупкого тельца.
– Какая-то вы тоненькая, – недовольно сказала хозяйка богатого дома, безуспешно сжигавшая мясные балконы, на манер гриба-чаги произраставшие на ее боках и животе.
Йога, тренажеры, потение в сауне, диета, таблетки – и все равно мерзкие балконы грозились перерасти в террасы, а потом подчинить себе всю площадь изобильного хозяйкиного тела. Аллочка смотрелась рядом с ней, как прутик на фоне собора, не прилагая к достижению прутиковости дополнительных усилий.
Хозяйка еще что-то недовольно пробурчала, глядя, как худышечная домработница уходит с ведром в руках в дальние комнаты. Когда же Аллочка окончательно скрылась из виду, обладательница балконов распахнула перед зеркалом халат и вновь начала изучать ненавистные пышные формы.Аллочка методично отмывала чужую грязь со стенок унитаза, ползала по полу, сметая чужие волосы, и думала о бабушке. Интересно, откуда бабушка могла знать, что однажды Аллочке пригодятся ее уроки? Она и впрямь умела делать все и, что намного важнее, не боялась никакой работы. Она, впрочем, вообще ничего и никого боялась – и в этом они с Аллой Ивановной тоже были схожи.
Алла Ивановна, строгий и неподкупный товаровед серьезного, как гимн, торгового предприятия, была исключительной хозяйкой – настолько исключительной, что многие знакомые хотели бы исключить ее из числа своих знакомых. Проще говоря, хозяйственная одаренность Аллы Ивановны пускала их по тупиковому маршруту зависти, не способной переродиться ни во что вдохновляющее.
– Вчера приходили с работы, – заводила Алла Ивановна любимый монолог, как другие включают дорогую телепередачу, – и все, буквально все хором сказали: «Аллыванна, ну как же у вас всегда чисто! И как всегда вкусно!»
Эти вежливые хоровые «все», которые приходили с работы к Алле Ивановне даже после того, как она вышла на пенсию, – они представлялись маленькой Аллочке слипшимися боками и маленькими, словно шпроты из дефицитной баночки. Хотя для Аллы Ивановны шпроты были не дефицитом, а прозой жизни – и она очень страдала, что любимая внучка не ценит достигнутых бабушкой пищевых благ, а трескает бедняцкие продукты – черный хлеб с солью и твердые, как принципы советского человека, баранки. Загадочных «всех» Аллочка так ни разу и не увидела – для посещений они выбирали дни, когда девочки не было.
Аллочка любила сверкающую, как хрустальная шкатулка, бабушкину квартиру, набитую ценными вещами – их товароведу дарили по случаю и продавали в ответ на прямую просьбу. И, конечно, девочка очень хотела бы увидеть, как синхронно склоняются – будто в балете – головы вежливых «всех», как они восторженно складывают губы колесиком и прижимают к груди ладони с выпрямленными пальцами – словно пытаются остановить рвущийся на волю крик.
Бабушка терпеливо учила Аллочку всему, что умела делать сама. Как мыть окна, чтобы на них не оставалось разводов, как гладить рубашки, чтобы на рукавах не было складок, как сварить такой борщ, чтобы муж забыл шляться по друзьям и шел домой на запах, как собака на голос хозяина. Этот абстрактный муж в бабушкиных домашних лекциях был самым популярным персонажем, а живой и морщинистый, как старое яблоко, дедушка Володя упоминался редко – то ли не дотягивал до звания мужа, предпочитая ухоженным комнатам родного дома далекий замшелый гараж (и даже борщ не помогал!), то ли просто надоел Алле Ивановне за долгую совместную жизнь. Дедушка Володя сидел в гараже с мужиками почти каждый вечер – маленькой Аллочке гараж представлялся чем-то очень позорным, но когда она видела дедушку по возвращении, то каждый раз об этом забывала: дед лучился счастливыми морщинками и обязательно вручал карамельку с отбитыми боками.
56 
