Особенно,... 
44 
Она открыла было рот, чтобы задать вопрос, когда жеребенок на дрожащих, подгибающихся ногах выбрался из-за бока матери. Он учуял запах человека и тоненько, пронзительно заржал. Лошадь повернула морду, навострив уши. Ее ноздри раздувались.
Иган спустил Зарабет с седла и встал рядом с ней. Затем из седельной сумки он вытащил кусок ткани и осторожной, но уверенной походкой направился к кобыле с жеребенком. Кобыла смотрела настороженно, загораживая малыша своим телом.
– Снова удрала, девочка? – тихо и ласково заговорил Иган. – Что там у тебя?
Зарабет осторожно пошла за Иганом, приподняв клетчатые юбки, чтобы не испачкать в навозе. Мерин, на котором они приехали, опустил голову и принялся щипать траву.
Жеребенок с любопытством выглянул из-за крупа матери. Он был гнедой, почти черный в полумраке, с черной гривой и челкой. Огромные карие глаза рассматривали Игана, потом Зарабет, которая остановилась в не скольких футах от них.
Иган двигался со всей осторожностью, на какую был способен. Погладил кобылу, успокаивая ее, потом протянул руку к жеребенку. Тот сделал шажок навстречу. Он только что появился на свет и не умел еще пугаться.
– Вот так, – сказал Иган, и Зарабет удивилась – никогда она не слышала, чтобы он разговаривал так ласково. – Смелее, малыш.
Кобыла обнюхала Игана. Она была встревожена, однако узнала его. Спотыкаясь, жеребенок пошел вперед, опираясь плечом о мать, и вытянул шею. Ткнулся губами в ладонь Игана и подскочил, когда тот почесал его нос. Решив, что это приятно, жеребенок сделал еще шаг вперед.
– Молодец, – сказал Иган.
Когда он накинул кусок ткани на жеребенка, тот испуганно попятился. Кобыла мотнула головой, но уже не так нервно. Казалось, ее успокаивали тепло и запах тела Игана.
Иган осторожно принялся за дело, стирая со спины жеребенка воду и грязь. Малыш стоял, закрыв глаза от удовольствия.
Иган был сама нежность. Шептал что-то на ухо лошади и малышу, вытирая его насухо. Свесив голову через плечо Игана, кобыла наблюдала за его движениями. Зарабет снова подивилась, как он сумел скрыть свою силу и напор, чтобы не испугать животных. Вот так же он обращался бы с детьми, подумала она вдруг. Жаль, что он не хочет жениться и завести семью.
Она почувствовала болезненный укол в сердце. Сможет ли она иметь собственную семью после неудачного замужества? Разумеется, она сможет выйти замуж. Но пока заживут на сердце раны, которые нанес Себастьян, пройдет так много времени, что ей будет поздно думать о детях. Наверное, она доживет лет до девяноста, пока исцелится. Иган обернулся через плечо:
– Подойдите, взгляните-ка. Он не боится.
Кобыла настороженно смотрела, как Зарабет тихо подходит к ним, но успокоилась, когда она взяла Игана за руку. Жеребенок был очень красивый, хороших статей. По его движениям было видно, что он здоров. Прелестный малыш.
Он уткнулся ноздрями в живот Зарабет, и Иган тихо засмеялся:
– Родился только сегодня утром, но уже требует внимания.
– Родился сегодня?
– Рано утром. Один из моих арендаторов дал знать, что кобыла ожеребилась в лесу, но никто не смог к ней подобраться. Она всегда меня признавала, вот я и решил, что смогу привести их домой. – Он ласково потрепал кобылу по холке. – Сбежала несколько дней назад, но я знал – далеко не уйдет. Никогда не уходила.
– У нее привычка убегать?
– Ей нравится пожить немного на воле. Бродит, где хочет, а потом возвращается.
– Как и вы, – заметила Зарабет. – Вы бродите по миру, но всегда возвращаетесь.
Иган покосился на нее:
– Это не одно и то же. Я возвращаюсь лишь потому, что вынужден.
– А если вы сделаете Джейми лэрдом, нужда отпадет?
– Точно. Пусть принимает дела, когда достигнет возраста. А я буду жить в Париже или еще где-нибудь.
– Но ваше место здесь.
Иган нахмурил брови:
– Вы опять за свое. Это простая случайность, что я стал старшим сыном. Чарли был любимцем, отрадой семьи. Его кровь должна продлиться здесь, а не моя.
– Я не об этом. – Обнюхав Зарабет, жеребенок сунул голову под брюхо матери. – Здесь ваш дом, вы часть этой земли. Не потому что родились первенцем, а потому, что любовь к этой земле у вас в крови.
Она рассеянно гладила жеребенка, а тот довольно помахивал хвостом.
– Вы бредите, девочка. Я здесь чужак, словно ваши феи, что прячутся в зарослях вереска.
Она улыбнулась:
– Вы ошибаетесь.
– А вы ничего в этом не смыслите.
44 
