22 
Сестра Бланш заколебалась, но затем покачала головой.
— Спасибо, я останусь в аббатстве, но покажу вам выход. Пойду соберу еды в дорогу.
— Мы будем в конюшне.
Повернувшись к двум оставшимся девушкам, Шинейд стала давать указания:
— Элдра, быстро помоги Хелен собрать вещи. Я пойду в конюшню седлать лошадей.
Подойдя к двери, она услышала голос Хелен:
— У меня нет вещей. — Увидев удивленный взгляд Шинейд, девушка объяснила: — Я отправила все со своей горничной, чтобы двигаться налегке.
Шинейд недоверчиво уставилась на англичанку. До сих пор она не встречала женщины, которая бы не позаботилась захватить с собой две-три вещички. Исключение составляли они с Элдрой.
— Ты вообще ничего не взяла?
Хелен кивнула.
— Только один мешок, но я оставила его в конюшне прошлой ночью. А одежду решила не брать.
— Невероятно, — удивилась Шинейд. — Что ж, нам повезло! Девушка неглупая, мы полетим как ветер.
— А вы ничего с собой не берете? — тихонько поинтересовалась Хелен, когда они вышли в коридор.
— Только то, что всегда с нами, — услышала Шинейд ответ кузины. — Наши пледы и клинки — все, что нам нужно для путешествия.
— О, понимаю, — с сомнением прошептала Хелен, пока они тайком пробирались по коридору.
— Он еще не закончил?
Рольф покачал головой.
— Опрашивает каждую монахиню, чтобы принять решение по поводу аббатисы.
— Каждую? — забеспокоился Блейк. — Ты хочешь сказать, что, прежде чем принять решение, он намеревается поговорить по отдельности с каждой сестрой этого святого места?
— Он не может изгнать ее, не имея достаточного основания.
Блейк помрачнел и продолжил мерить шагами комнату, пытаясь упорядочить свои мысли. Он хотел выбраться из аббатства побыстрее. Блейк любил женщин, всех женщин: любого размера и с любой фигурой. Ну, почти всех! Его раздражал вид Шинейд Данбар. Поэтому проживание с по меньшей мере сотней женщин можно было назвать мечтой для человека его склада, по крайней мере прежде он так думал. И, кажется, ошибался. Ему никогда еще нигде не было так неуютно, как здесь. Эти женщины были так праведны и выглядели столь непорочно, что он чувствовал себя волком, заблудившимся в стаде овец. Волком, обладающим совестью.
Поразительно! Блейк никогда не испытывал подобных ощущений в общении с женщинами. Если им хотелось, то он никогда не видел оснований отказать в своем внимании. А в данный момент он просто боялся смотреть на ходивших мимо женщин. Все они были невестами Божьими! Было достаточно лишь подумать о наставлении рогов мужу, как пропадала всякая охота любезничать.
Шинейд руководила действиями девушек. Втроем они оседлали и приготовили лошадей, ожидая возвращения сестры Бланш с провизией.
— Я принесла, сколько смогла. Это даже больше, чем я ожидала, так как в кухне никого не было.
Шинейд забрала продукты.
— Никого? Но в кухне всегда кто-нибудь есть.
— Я сначала тоже удивилась. Но епископ опрашивает всех монахинь, слуг и послушниц об аббатисе. Думаю, он все же сместит ее.
Обменявшись взглядом с Элдрой, Шинейд вздохнула.
— Мы не можем упустить свой шанс.
— Никак не можем, — согласилась Элдра, выводя лошадей из стойл.
Закинув мешок на коня, Шинейд вместе с девушками последовала за сестрой Бланш.
— Вы должны быть очень осторожны, — наставляла их монахиня, чье лицо выражало неподдельную тревогу. — Не забывайте, что Камерон где-то рядом.
— С нами все будет отлично, — улыбнулась Шинейд и вскочила в седло.
Хелен крепко обняла Бланш на прощание
— Спасибо вам, сестра. За все спасибо!
Обняв девушку еще раз, монахиня помогла ей забраться на кобылу.
— Я постараюсь как можно дольше скрывать ваше отсутствие.
— Спасибо вам, сестра. Но постарайтесь не делать ничего, что создаст вам неприятности. Мы пошлем вам весточку, когда Хелен окажется дома.
Сестра Бланш наблюдала, как они, подхлестывая лошадей, выехали за ворота и скрылись за деревьями. А она осталась печально стоять в платье леди Хелен и с белым покрывалом на коротко стриженных волосах. Повернувшись к воротам аббатства, монахиня пошла встречать свою судьбу. В конце этого дня будет ясно, кого вышлют в Англию: ее или леди Элизабет. У Бланш было мягкое сердце, а злоба Элизабет оскверняла воздух святой обители и мучила монахинь. Сестру печалили беды других женщин. Возможно, в этих обстоятельствах лучше ей вернуться домой, а не леди Элизабет. По крайней мере ее дома любят и проявят понимание, а вот леди Элизабет, наверное, будет тяжело. Должны же быть причины ее жестокосердия!
22 
