87 
Терри счастливо кивнула и склонила голову над цветком, который делала. Она увидит Бастьена завтра! Сама мысль о том, что она встретится с ним, вызвала в ней дрожь возбуждения. И нервозность. Они даже не разговаривали с тех пор, как изменились их отношения. Сначала нужно было отвезти Криса в больницу, а когда они вернулись, она рухнула от изнеможения. Потом, то есть сегодня, Бастьен разбудил ее таким прекрасным образом, после которого они снова заснули, а затем она решила разбудить его, следуя показанному ранее примеру. На этом их и прервали Кейт с Люцерном.
У них даже не было возможности поговорить. Терри поняла, что ощущала тревогу и нервозность, находясь рядом с Люцерном и Кейт. Она чувствовала себя неловко, не зная, как теперь вести себя с Бастьеном перед ними. Была ли она его девушкой? И можно ли использовать это определение сейчас, в ее возрасте? Имела ли она право прикоснуться к Бастьену, поцеловать его, обнять в присутствии других людей?
По природе своей Терри была любвеобильной, но эта ситуация тяготила ее, по крайней мере, когда речь шла о ее связи с Бастьеном и о том, как вести себя перед Кейт и Люцерном, поскольку она сама не знала, кем приходится ему. Но также Терри была уверена, что будет чувствовать себя так и завтра, пока Бастьен не подаст ей какой-нибудь знак. Если бы он встретил ее ласковым поцелуем и объятиями, обнял за талию и взял под руку, она бы обрела свободу в своих естественных проявлениях чувств.
"И почему он не повел себя так перед Кейт и Люцерном?" — размышляла Терри, когда бросила еще один готовый цветок в коробку. Он держал ее за руку и целовал перед кучей народа в день их похода в музей. Но это было перед незнакомцами. Но сегодня утром Бастьен тоже взял ее под руку… чтобы вывести из больницы. Да. Но это было только перед Винсентом. Он не сделал ничего подобного перед Кейт и Люцерном.
Может, он не хотел, чтобы они знали, что произошло между ними? Это казалось вполне возможным. После реакции Кейт по телефону, когда она узнала, что несколько дней Бастьен водил ее по городу, вполне возможно, что если бы Терри и Бастьен открыто встречались и не скрывали, насколько далеко зашли их отношения, родственница могла начать свадебные приготовления. Она уже обдумывала такую возможность, и это оказывало сильное давление. Бастьену это могло не понравиться, особенно если будет исходить от его невестки. Особенно, если он рассматривал их роман как случайную связь. Что было вполне правдоподобно. Они ведь встретились всего неделю назад.
Терри взяла ленту и начала отмерять ее длину. Лучше всего держать их отношения в секрете. Хотя на самом деле ей этого не хотелось. Она предпочла бы стать самой собой, но не желала, чтобы Бастьен чувствовал себя неуютно. Терри решила, что будет действовать, исходя из обстоятельств. Если он поприветствует ее, как кузен своей будущей невестки, она будет вести себя соответственно. А если Бастьен встретит ее поцелуем или чем-то похожим, то Терри ответит тем же. Выбор за ним.
— Спасибо, братец.
— Я хочу этого так же, как и ты, — поморщился Люцерн.
— Да, но ведь ты согласился. А у меня не было права голоса, — пробормотал Бастьен, обходя барную стойку со стаканом крови в руке. Это было единственной приятной вещью после отъезда Терри к Кейт: ему больше не приходилось пить прямо из пакета за закрытыми дверями в ускоренном темпе. Да. Действительно единственной. Он предпочел бы всю жизнь высасывать кровь из упаковки, лишь бы его женщина вернулась. Вздохнув, он рухнул на диван.
— Итак? — Люцерн с любопытством посмотрел на него. — Какие у вас отношения?
Бастьен нахмурился, а затем признался:
— Я не знаю.
— Не знаешь? — Брови Люка поползли вверх.
Его брат пожал плечами.
— Да, не знаю. — Вздохнув, он подался вперед, поставил стакан на журнальный столик и разочарованно пробежался рукой по волосам. — Я думал, что все идет замечательно. Люк, я имею в виду, что ты даже не поверишь, насколько хорошо мы ладили друг с другом. Даже мне трудно представить это. Настолько идеально, естественно и легко. Мы постоянно разговаривали, заканчивали друг за друга предложения, мы просто… Я не знаю. Щелк, и все… Она как будто создана для меня, — Бастьен покачал головой, а затем добавил: — Я даже снова стал есть. И это приятно. Сейчас мне с трудом верится, что в прошлом мне могло это надоесть.
— Вот это точно серьезно, — усмехнулся Люцерн.
87 
