очень нудно 
55 
Гнев Гарри моментально испарился, он тихо рассмеялся:
— Возможно, но ты тут ничего не сможешь изменить. Мария скривила губы и опять хлопнула по подушке, но на этот раз без особой силы. Ее темные волосы выбились из косы и упали налицо, скрывая его. Гарри сделал глубокий вдох, потом устало произнес:
— Я пришел извиниться…
— Как ты попал к нам на бал? — требовательно спросила Мария. Гарри напрягся. — Секретари не ходят по балам. Их просто не приглашают. Лорд Крейн никогда не возьмет тебя с собой, во всяком случае, на бал к моей матери.
— Может быть, я прокрался тайком, — уклонился от прямого ответа Гарри.
— Но ты бы выделялся среди других. Никто тебя не знает, а на балу моей матери все знают друг друга или, по крайней мере, друг о друге. А если ты прокрался тайком, то почему? Чего ты хотел добиться?
На языке у Гарри вертелась правдоподобная история; на каждый свой шаг у него была заранее подготовленная легенда. Что-то могло пойти не так, как задумано, люди могут ошибаться. В любой момент его могли схватить или заподозрить. Но он уже и так достаточно много наврал Марии. И хотя это противоречило всему тому, что ему нужно было делать, Гарри подумал, что будет лучше сказать ей что-то похожее на правду, чтобы только удержать ее от попытки докопаться до истины самой.
— Ты должна мне верить, — начал Гарри. — Клянусь, у меня была благородная цель. Я не преследовал личной выгоды и не сделал ничего, чтобы навредить твоей семье или кому-то из гостей. Но я не могу подробно рассказать тебе, почему я там оказался.
С каждым его, словом у Марии все больше округлялись глаза. Некоторое время она молчала. — Это опасно? — прошептала она, наконец. Гарри оставил вопрос без ответа.
— Я… Я никому не расскажу! — приглушенно проговорила Мария. — Я не хочу навредить тебе…
— Я не могу приходить к тебе. Не смею. И ты не должна заговаривать со мной, если мы встретимся где-то. — Гарри шагнул к ее кровати и, не раздумывая, взял ее за руку. — Обещай мне, Мария.
— Хорошо, — едва слышно откликнулась девушка. — Но когда ты будешь… свободен? — Гарри застыл. — Когда ты сможешь прийти ко мне снова? Не говори, что не придешь. Только не ночью, а днем, под своим именем. — Гарри стал отрицательно качать головой, но Мария обхватила руками его лицо, не давая ему сказать. — Ты должен, — умоляла она. — Пожалуйста! Я дам тебе слово, только если ты пообещаешь мне, что, придешь!
Ее лицо было так близко, ее глаза так блестели в серебристом свете луны, ее губы были так соблазнительны, что Гарри услышал свой ответ, прежде чем успел подумать о чем-то:
— Я постараюсь…
Отказываясь думать о том, что он делает, Гарри потянул ее к себе. Она прильнула к нему без колебаний, обвила руками его шею и уткнулась головой в плечо. Она была словно специально создана для него, так замечательно их тела подходили друг другу. Несколько мгновений Гарри просто удерживал ее в своих объятиях. Мария была теплой и мягкой, ее волосы пахли весенними цветами, а щека касалась его щеки как тончайший шелк. Гарри закрыл глаза и подумал, что мог бы продать душу, чтобы только остаться с ней.
Но даже этой сделки будет недостаточно — ни в глазах ее отца, ни в глазах общества, ни даже в ее собственных глазах, если она узнает, кто он такой на самом деле. Поэтому Гарри осторожно посадил ее на кровать.
— До свидания.
— Когда, Гарри? — прошептала Мария. — Когда ты придешь опять? Я не вынесу, если ты мне не пообещаешь…
— Не знаю…
Гарри чувствовал, что этот ответ расстроил Марию, но она промолчала. Может быть, догадывалась, что он не может говорить ей правду. Ведь он не надеялся, что ее родители когда-нибудь примут его, независимо оттого, что он ей пообещает.
— Почему… Почему ты подошел ко мне?
— О чем ты? — нахмурился Гарри.
— Помнишь вечер на балу у моих родителей, когда ты был на балконе, а я вышла подышать воздухом… Первый раз. И почему ты приходил ко мне потом?
Гарри, все еще хмурясь, быстро соображал. Что он, черт возьми, должен ответить?
— Это, случайно, не из-за моей семьи? — продолжала Мария.
Ее предположение было абсолютно абсурдным, Гарри едва не засмеялся. Если уж на то пошло, он приходил, нисколько не думая о ее семье. Отец Марии мог бросить его в тюрьму за это. Но потом он вспомнил, что она сказала в тот вечер на балконе, и все понял. Ему стало обидно, что она приняла его за жадного, помешанного на деньгах поклонника, но ей, должно быть, встречались такие. Вряд ли он имел право обвинять Марию за подобные сомнения после того, как отказался рассказать о себе и о своем занятии.
55 
