Последние отзывы

  67  

– «Мое драгоценное дитя, Уилла», – прочитала она вслух, заметив при этом, что Хью отвернулся от окна и смотрит на нес.

Вряд ли он ожидал, что она будет читать вслух, но ей казалось, что так будет честнее. Уилла кашлянула и продолжила:

– «Во-первых, я должен сказать, что люблю тебя. Я не мог бы любить тебя больше, если бы ты была моим родным ребенком. Я люблю тебя как свою дочь, а потому у меня разрывается сердце при мысли о том, что я должен рассказать тебе печальную историю. Молю тебя, прости мне то, что я был таким трусом, что так боялся причинить тебе боль. Я надеюсь, что Хыо как-то сможет смягчить предстоящий удар. Он хороший человек, Уилла. Предоставь ему возможность, и я верю, что он сможет стать лучшим из мужей».

Уилла сделала паузу и взглянула па Хью. На его суровом лице не отразилось никаких эмоций. Она вернулась к письму:

– «Ну а теперь печальный рассказ о том, как ты стала моей дочерью. Тебя зовут Уилла, в твоем имени заключается тайна. Я назвал тебя Уиллой потому, что ты была действительно завещана мне. Твоя мать отдала мне тебя перед тем, как испустить последний вздох, и умоляла оберегать тебя. Я сказал, что тебя зовут Уилла Эвелейк. Прости мне эту ложь. Я назову твое настоящее имя позднее, но сначала скажу, что твою мать звали Джулиана Эвелейк. Она была красивой женщиной. Ты очень на нее похожа, кроме цвета волос. У твоей матери были длинные каштановые волосы, светлые волосы достались тебе от отца.

Родители Джулианы отдали се на воспитание жене моего брата. Мой брат Пеллес и его жена Марго очень ценились в Клейморгане как воспитатели. Пеллес был одним из лучших воинов, какие когда-либо рождались в Англии, а Марго была настолько совершенной женой, что другой такой и не найти. Как я уже сказал, их очень высоко ценили. Я даже послал Пеллесу на обучение собственного сына Томаса, там они с Джулианой и познакомились. Не знаю всех подробностей их дружбы, но точно знаю, что там не было ничего, чего следовало бы стыдиться. Они относились друг к другу, как любящие брат и сестра. Они были близкими друзьями па протяжении почти десяти лет, пока Томас обучался военному искусству, а Джулиана – ведению хозяйства. Вскоре после того как ей исполнилось шестнадцать, состоялась ее свадьба. Она была помолвлена в течение десяти лет. Ее женихом был Тристан д'Орланд, сильный и прославленный воин. Он был почти па двадцать лет старше ее, и Джулиана, потом мне рассказал об этом Томас очень боялась, что увидит отвратительного старика. Даже сейчас я улыбаюсь, вспоминая об этом. Для тех кому двадцать, те, кто старше их на двадцать лет, кажутся древними стариками. Но Тристан был далеко не стар. тридцать пять лет он был сильным и здоровым, в самом расцвете сил. Он был привлекательным человеком, опытным, уверенным в себе воином. По-моему, Джулиана влюбилась в него с первого взгляда. Начало было очень благоприятным. Все предполагали, что они будут хорошей парой, все, кроме меня». Уилла сделала паузу, чтобы откашляться, и пробормотала слова благодарности, когда Джолиет торопливо наполнил кубок, из которого пил Балдульф, медом из кувшина, принесенного Идой, и протянул ей. Она сделала глоток, потом еще один. Чувствуя, что все с большим нетерпением ждут продолжения, снова прокашлялась и продолжила чтение: – «Ты можешь не поверить, если я скажу, что предвидел беду, но именно так это и было. Я присутствовал при том, как Тристан прибыл на свадьбу. Джулиана и Томас прогуливались по двору замка, а я искал сына – мне нужно было спросить его о чем-то. Я даже не помню, о чем именно, да это и не важно. А имеет значение то, что я находился приблизительно в двенадцати футах от них, когда во двор замка въехал Тристан д'Орланд. Он приехал с большим отрядом и распущенным знаменем, а свой отряд он ввел во двор с таким видом, будто атаковывал врага. Было ясно, что он полон решимости предъявить права на невесту. Он ждал десять лет. При виде этого зрелища все остановились, даже я. Я знаю, когда именно он увидел Джулиану. Даже с того места, где я находился, было заметно, как засверкали его глаза. Он тут же узнал ее, так что я могу только предполагать, что он ее видел до этого, хотя сама она утверждала, что никогда его не видела. Но потом сияние его глаз уничтожило выражение холодной ярости. Я удивленно взглянул на Джулиану. Я увидел, что она занервничала и крепко сжала руку Томаса. Это был обычный жест, они были друзьями. Тристан увидел это и нахмурился. Думаю, тогда ему мгновенно захотелось сбить Томаса с ног. Но он, конечно, не мог этого сделать. Я подошел к сыну и Джулиане, когда Тристан подъехал к ним и спешился. Наверное, Джулиана тоже заметила то, что он был недоволен, поэтому она быстро представила ему Томаса и меня, объяснив, что Томас – ее лучший друг, ставший ей братом, которого у нее никогда не было. Казалось, д'Орланд успокоился и мило беседует с моим сыном и мной. Но в дни, предшествовавшие свадьбе, я внимательно понаблюдал за ним и, хотя он это тщательно скрывал, видел. что он ревнует. Он возненавидел моего сына. Он хотел, чтобы тот не подходил к Джулиане. Я предчувствовал беду и оказался прав. Поначалу все шло хорошо. Свадьба прошла без сучка и задоринки, счастливые Джулиана и Тристан уехали вместе в Орланд. Томас вернулся в Клейморган, чтобы заслужить рыцарские шпоры, я вернулся в Хиллкрест. Все пошло своим чередом. Я собирался поговорить с Томасом, предупредить его, чтобы он был осторожен в своей дружбе с Джулианой, которая может стать для него причиной неприятностей, если он не будет предусмотрителен. Если бы я так и сделал, наверное, можно было бы избежать трагедии, которая разыгралась вслед за этим. Но я был занят разногласиями с Пеллесом по поводу управления Клейморганом и совершенно упустил это из виду, а Томас стал частым гостем в Орланде. Потом произошло несчастье. Клянусь тебе, дитя мое, в тот день что-то явно витало в воздухе. Я поскакал в Клейморган, чтобы поговорить с Пеллесом об управлении поместьем. Но в этот раз все было по-другому. В этот раз я слишком сильно нажал на Пеллеса. Спор перерос в потасовку, которая закончилась тем, что Пеллес взял Марго и Хью и отправился делать карьеру наемника. Ему пришлось немало пережить из-за моей мелочной ревности. Сейчас мне хотелось бы признаться Хью (пишу это на тот случай, если он прочтет это письмо), что Пеллес был прав. Других причин для споров, кроме ревности с моей стороны, не было. Я потерял жену при рождении Томаса и завидовал спокойствию и счастью, которые обрел его отец вместе с Марго. Тогда он обвинял меня в этом. Я отрицал это тогда, но признаюсь в этом сейчас. Он был прав. Ошибки, которые я находил в его управлении Клейморганом, были не чем иным, как результатом моей мелочной ревности. Я прогнал его, Хью. Я заставил его уехать и обрек тебя и твою мать на жалкое существование. Если бы ты знал, как я сожалею об этом!» Уилла прервала чтение и взглянула на Хью. Во время чтения он отвернулся, и сейчас она смогла увидеть только его неподвижную спину. Ей захотелось как-то успокоить его, но Джолиет уже снова протягивал ей кубок с медом – ему явно не терпелось услышать, что случилось дальше. Она быстро сделала глоток, отдала кубок и продолжила чтение: – «Пеллес как раз выводил Хью и Марго через ворота Клейморгана, когда в них въехал Томас. После ссоры с Пеллесом я был расстроен и зол, но потребовалось чуть больше одного взгляда, чтобы увидеть, что Томас находится в еще более удрученном состоянии. Мы вернулись в большой зал, и он рассказал мне все. В д'Орланде дела шли неважно. Я знал, что Томас навещает Джулиану и Тристана, но не знал, насколько частыми и продолжительными были эти визиты. Кажется, племянник Тристана Гаррод был сенешалем д'Орлапда. Он подружился с Томасом во время его первого визита и подбил его на то, чтобы оставаться дольше, чем предполагалось, и возвращаться быстрее, чем тот позволил бы себе при иных обстоятельствах. Томас считал Гаррода своим лучшим другом. Ему нравилось бывать в гостях, но во время своего последнего посещения он начал замечать, что Джулиана уже не такая счастливая, как раньше. Было очевидно, что она все еще любит своего мужа, но в присутствии Томаса казалась чем-то обеспокоенной. Они часто совершали прогулки, всегда на открытом месте, как полагается, но вдалеке от других, чтобы иметь возможность поговорить наедине. Но Джулиана избегала таких разговоров. В сущности, она избегала и Томаса, разговаривая с ним только в присутствии мужа или Гаррода, да и то с удивлявшей его сдержанностью. Это продолжалось до тех пор, пока Томас не стал рыцарем и не приехал к ним, чтобы поделиться своей радостью. Он смог отвести ее в угол и спросить, что случилось. Именно тогда он узнал, что Гаррод не был другом ни Джулиане, ни ему. Гаррод узнал о том, насколько ревнив Тристан. Вместо того чтобы разубеждать Тристана, он начал всячески усиливать его опасения. Все то время, которое Гаррод побуждал Томаса оставаться подольше и приезжать почаще, он использовал для того, чтобы раздражать Тристана и раздувать пламя его ревности. Он превратил жизнь Джулианы в ад. Томас уехал тут же после этого разговора и вернулся в Клейморган. Он чувствовал себя виновным в тех страданиях, которые Гаррод причинил Джулиане, но единственный способ, которым он мог ей помочь, заключался в том, чтобы уехать и дать возможность ревности Тристана утихнуть. Томас решил присоединиться к крестовому походу коре; Ричарда. Король и его люди встретились в июле с королем Филиппом и его воинами в Везеле. Стоял сентябрь, и англичане были уже за пределами Мессины, на Сицилии. Mt узнали, что они собирались остановиться там ненадолге Король Сицилии Вильгельм II обещал предоставить крестоносцам флот, но умер в ноябре, и возникли разногласт о порядке престолонаследия. Танкред Лесский помести, королеву Джоанну под домашний арест и захватил казну, предназначавшуюся для крестового похода. Томас решил ехать на Сицилию в надежде на то, что слухи были правдивыми. Он надеялся встретиться с крестоносцами до их отплытия. Я не хотел, чтобы он уезжал, но он был уже мужчиной и рыцарем. Я не мог его остановить. Я надеялся, что они отбудут до его приезда. Как выяснилось, ему сопутствовала удача или, может быть, это был рок. И англичане, и французы вынуждены были зимовать за пределами Мессины. Томас перезимовал вместе с ними. Последовавшие за этим восемь месяцев проходили очень медленно. Я прогнал брата с семьей, а мой сын ушел в крестовый поход. Я нашел для Клейморгана нового сенешаля, но заменить Пеллеса было невозможно. Новому человеку нужно было постоянно уделять внимание. Мой сенешаль в Хиллкресте прослужил у меня много лет и не нуждался в таком непрерывном руководстве, поэтому я проводил большую часть времени в Клейморгане. Так было и тогда, когда приехал гонец с известием, что мой Томас не вернется из крестового похода. Он даже не добрался до Акры. Корабли отплыли из Мессины десятого апреля. Он был на одном из двух кораблей, затонувших у берегов Кипра. Для меня это было сокрушительным ударом, Уилла. Я очень любил моего сына. Я погрузился в пучину отчаяния. В тот момент мне казалось, что у меня отнято вес, что можно было отнять. Дни напролет я сидел, уставившись в одну точку, ничего не чувствовал и ничем не интересовался. Однажды слуга вбежал в большой зал, когда я сидел там и смотрел на огонь в камине. Он кричал, что к замку подъезжает на лошади женщина, явно леди. Это было настолько необычно, что я отвлекся от моего несчастья и вышел на двор, чтобы посмотреть, в чем дело. Я узнал Джулиану. Она была беременна, и ее что-то мучило. Она разрыдалась и первым делом спросила о Томасе. Когда я сказал, что он умер, она побледнела еще больше, обхватила руками живот и прошептала: „Господи, мы погибли“. Потом она с трудом спешилась. Я помог ей зайти в дом и лечь на кровать Томаса. Я подумал, что это обморок и что она скоро придет в себя, но она открыла глаза несколько мгновений спустя, схватилась за живот и закричала. У нее начались родовые схватки, и бог знает как давно. Ей не надо было отправляться в путь в таком состоянии. Я знал, что на это не решилась бы ни одна женщина. Я послал за Идой и, когда Джулиана замолчала, спросил, что случилось. Задыхаясь, она рассказала мне о том, что произошло. В отсутствие Томаса ревность Тристана утихла… до того момента, когда стало очевидно, что твоя мать ждет ребенка. Поначалу Тристан очень радовался этой новости, по потом, совершенно внезапно, его чувства изменились. Он стал мрачным и злым, постоянно следил за ней и свирепо смотрел на живот, демонстрируя неестественное отвращение. Джулиана подозревала, что виной этой перемены был Гаррод, но была бессильна что-либо понять. Все, что было ей известно, так это то, что ее муж стал ежедневно пить больше обычного, и из-за этого она совсем потеряла покой. Потом слова горничной ввергли ее в панику. Как она и опасалась, последние трудности в жизни появились благодаря Гарроду. Он указал на то что ее беременность совпала с последним визитом Томаса, и намекал, что, возможно, это вовсе не ребенок Tpистана. Служанка сказала, что Гаррод склонял того к выпивке, а потом нашептывал ему на ухо эту ложь, восстанавливая его против жены. Джулиана почувствовала возмущение и усиливающийся гнев – ее муж думал о ней такое… Это продолжалось до тех пор, пока горничная не поинтересовалась нерешительно: „Ведь это ложь, не прав да ли, миледи?“ Только тогда она поняла, чем казалась другим людям; ее невинная дружба с Томасом. Джулиана хотела потребовать от мужа объяснений, но горничная сказала ей, что Тристан уже пьян и что Гаррод снова что-то шепчет ему на ухо. Сейчас он подбивал Тристана на то, чтобы тот помог жене избавиться от ублюдка Томаса. Разве он захочет, чтобы все унаследовал чужой ребенок? Гаррод предлагал несколько способов избавиться от ребенка, о котором нельзя было точно сказать, кто его отец. Тристан и Джулиана всегда могли завести другого. От этого известия у твоей матери закружилась голова, она услышала, что Тристан бешено ругается. Когда она поняла, что он поднимается в ее комнату, она испугалась и убежала. Джулиана пряталась в соседней комнате, пока Тристан не прошел мимо. Она выскользнула из комнаты и сбежала вниз. Гаррод все еще сидел у стола на опорах и пронзительно кричал, а когда она сбежала с лестницы и выбежала на улицу, не стал догонять ее. Джулиана предположила, что он ушел за хозяином. В это время она побежала на конюшню, взнуздала свою кобылу и выехала из конюшни без седла, не желая терять время. Она поехала прямо в Клейморган, надеясь, что Томас защитит се и ребенка. Ты родилась через несколько мгновений после того, как она закончила свой рассказ. Ида дала тебя в руки матери, а потом попыталась остановить ее кровотечение, но все было бесполезно. Джулиана быстро ослабела. Тогда я взял тебя на руки. Таково было мое падение и благословение. Даже красная и сморщенная, ты была красивым ребенком. Когда твоя мать оставила тебя на мое попечение, она умоляла меня защитить тебя и спрятать от твоего отца. Я не мог ей отказать. Ты стала единственным смыслом моей жизни». Уилла остановилась и тут же увидела новую порцию меда. Она отмахнулась от него, всхлипнула и вытерла слезы. Лорд Уайнекен шагнул вперед, протягивая ей платок. Уилла пробормотала:

  67