Особенно,... 
114 
– Пахнет замечательно, – удивилась Фрэнсис.
– «И нарек хлебу тому имя: манна; она была, как кориандрово семя, белая, вкусом же – как лепешка с медом». Как и всякая пища для умирающего от голода в пустыне. Это блюдо научил меня готовить один шотландец по фамилии Грант. – Он чистой тряпкой собрал лепешки, сложил их в корзинку и протянул ей.
Фрэнсис откусила кусочек. Лепешка была горячей и вкусной.
– Спасибо. Очень вкусно.
В его глазах мелькнуло хищное выражение. Подобно сиянию освещенного луной пруда, где серебро смешивается с чернотой, в его взгляде юмор переплетался с угрозой – забава не ребенка, но Бога.
– А что ты дашь мне взамен?
Лепешка разломилась под ее пальцами.
– Что ты имеешь в виду?
Он казался непобедимым. Он больше не болен, он здоров и смертельно опасен.
– Скажи мне, Фрэнсис, сколько существует видов поцелуев?
Суп кипел, заставляя крышку кастрюли со звоном подпрыгивать. Лепешка выпала из ее руки. Ее ноги, казалось, приросли к полу.
Он шагнул к ней.
– В Фарнхерсте мы согласились, что англичане не умеют целоваться. Прекрасно. Я научу тебя готовить. Ты научишь меня целоваться.
– Теперь?
– Да, Фрэнсис.
– Потому что я шлюха?
– Ты ничего другого не предлагаешь! – Он прижал ее к себе. – Рассказывай!
– Сначала идут три разновидности поцелуев: нимитака, спиритака, хаттитака.
Его губы находились в нескольких дюймах от ее губ.
– Объясни.
– Нимитака всего лишь видимость поцелуя. Девушка… – Она с усилием сглотнула.
– Продолжай!
– Девушка касается губ своего возлюбленного, но сама ничего не делает.
Его дыхание обожгло ее щеку, и он легко коснулся губами уголка ее рта.
– А следующий?
– Спиритака – это трепетный поцелуй. – Его тело прижалось к ней, гибкое и желанное. – Она ласкает его прижатые губы, но двигает при этом только нижней губой.
Он снова поцеловал ее.
– А дальше?
– Хаттитака. Она закрывает глаза и прижимает ладони к его глазам, а затем касается языком его нижней губы.
– Вот так? – спросил он, поднимая ее руки.
Поцелуй был сладким, как медовые лепешки в пустыне. Она закрыла ему глаза, а он ласково теребил ее губы, пока она, застонав, не приоткрыла их ему навстречу. Хаттитака – язык любовника на нижней губе. Он целовал ее все жарче и жарче, заставляя отвечать ему, и колени у нее подогнулись. Она прильнула к нему, не в силах оторваться от его губ. Слезы жгли ей глаза, во рту пересохло, кровь вскипела.
– А какой поцелуй следующий? – безжалостно спросил он, касаясь губами ее губ.
– Не надо, – взмолилась она, прекрасно понимая, что не имеет на это права.
Он взял ее за руки и заставил отступить на шаг.
– А почему? Потому что все твои шестьдесят четыре искусства, Фрэнсис, – всего лишь теория вроде познаний в кулинарии?
Он безжалостно оттолкнул ее. Она наткнулась на низкую скамью и села. Не разжимая рук, он опустился перед ней на колени, и его глаза оказались напротив ее глаз.
– А теперь скажи мне правду, Фрэнсис. Какого милосердия ты ждешь от меня, если сама отказываешь мне в нем? Было ли это все лишь заученными уроками: цветы, запахи, зеркала, проглатывающие меня и заставлявшие ощущать, что я в каком-то бреду занимаюсь любовью с тысячами женщин… твои укусы и поцелуи… все эти невозможные вещи, что ты проделывала с моим телом? Это был просто героический поступок? Ты когда-нибудь знала мужчину? – Его ярость была подобна молнии, прорезающей темные тучи. – Ради всего святого, скажи мне: ты была девственницей?
Она отвернулась, избегая его пожирающего взгляда.
– Ты же известный распутник. Как ты сам думаешь?
Губы Найджела исказились от ярости.
– Откуда мне, черт побери, знать? Даже в худшие времена девственницы были не в моем вкусе. Проклятие! Неужели Лэнс не догадался спросить, прежде чем толкнуть тебя ко мне в постель?
Она прикусила губу, изо всех сил сдерживая слезы.
– Ты убьешь его?
Он встал, возвышаясь над ней, подобно мрачному ангелу мщения.
– Лэнса? Господи, за что? Совершенно очевидно, что это проделки Катрин, чтобы получить еще одно оружие против меня. Это возымело действие. Боже милосердный! Если мне и следует кого-нибудь убить, то только русскую княгиню Катрин. Скажи мне правду, Фрэнсис!
– Какое это имеет значение? – спросила она сквозь слезы, предательски катившиеся по щекам. – Какое это имеет значение? Я не должна была этого делать.
114 
