Лёгкий, ненавязчивый романчик 
204 
Джина вела беседу с Оливером. Росс подошел небрежной походочкой.
— Веселишься? — Она лучезарно улыбнулась.
Он запустил глаза в ее глубокий вырез. Она-то точно обставила Долли Партон24.
— Думаю, позже я развеселюсь еще больше, — сказал он и ущипнул ее за зад.
— Не представляешь, как мне жаль, — лицемерно запричитал Оливер. — Но случается и такое. Ты это и без меня знаешь, Росс.
— Извините меня, — поспешила сказать Джина. — Мне надо поздороваться с Вулфи.
— Жаль чего? — поинтересовался Росс.
— Ты в кинобизнесе не новичок и понимаешь, какие дела бывают, — экспансивно продолжил Оливер. — Главное — куш сорвать. Верно?
На ум пришли три фразы.
«Позвони своему агенту».
«Пусик, мне так жаль, что твоя картина накрылась».
«Я рада, что твой фильм похерили».
Боже, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить!
— Оливер, — бросил он резко, — что тут за хреновина происходит?
Бадди усваивал все с ходу. Быть обходительным означает, как правило, выслушивать людей, не перебивая. Он ловил каждое слово, стараясь, чтобы лицо его выражало при этом живой интерес, и видел, как глаза у них то и дело обегают зал. Дважды его бросали, не договорив фразы, когда в поле зрения попадал более перспективный собеседник.
Адам Сатгон подарил ему несколько минут своего драгоценного времени.
— Думается, вас ждет блестящее будущее, — заметил Адам. — Имея агентом Сейди и… — Он так и не договорил. Биби поманила к себе, и он убежал.
Бадди увидел Джину, набрал в грудь воздуха и пошел к ней.
Она поздоровалась с холодком.
Он включил все свое обаяние.
Джина растаяла.
— Надумал трахнуть кинозвезду? — сладострастно зашептала она.
От ответа спас ее агент по связям с прессой, который подлетел, бросил на Бадди взгляд, словно говоривший «Исчезни», по-хозяйски взял ее за руку и заявил:
— Арми Арчерд хочет с тобой поговорить.
Бадди опять пошел бродить по залу, чувствуя, как пахнет деньгами, и страстно желая быть частью этого всего, желая быть признанным. Тогда-то он и увидел Вулфи Швайкера и встал как вкопанный. Толстяк развлекал компанию явно потешным анекдотом — все буквально умирали со смеху.
Колобок. Так Бадди его про себя называл. Колобок.
Увидев его во второй раз, он не сомневался — тот самый тип, который в ночь роковой вечеринки давал Тони кокаин. Он продолжал глядеть на него, не отрываясь. Черные глаза-льдинки.
Вулфи почувствовал на себе тяжелый взгляд Бадди и стрельнул глазками в его сторону. Он напрягся внутри, предвкушая радости секса.
— Кто это? — спросил он у Биби.
Она бросила небрежный взгляд в ту сторону.
— Последняя находка Сейди. Ничего важного, дорогой. А что?
— Видел его на приеме в честь Джорджа. Просто интересно.
— Пусик, погляди на платье Джины. Думаешь, она шила его сама?
Вулфи оторвал взгляд от Бадди и всецело занялся Биби. Он пристально изучил одеяние Джины — красное платье в талию.
— Хм… — лукаво заметил он. — «Зоди»с налетом «Фредрика из Голливуда», как по-твоему?
А из гигантского торта выпрыгнула рыжая девица в белом воздушном бикини и под всеобщие крики, одобрительные возгласы и свист плюхнулась Россу на колени. Деловые беседы были прекращены: мужчины уставились на почти голую девицу, которая, извиваясь на коленях у Росса, спела «Желаем счастья в день рожденья». Аппетитная, но не настолько, чтобы деловые разговоры прекратились надолго.
Росс четко сыграл свою роль. Он был вовсе неплох, когда требовалось принять подобающее случаю выражение. Осклабился, вздыхал, причмокивал. Задул пятьдесят свечей, пытаясь в то же время согнать с колен обалдевшую от наркотиков дуреху. И все это время кипел от негодования.
Проклятая Джина Джермейн. Как она смеет разыгрывать с ним эти шарады! Как посмела так с ним поступить, если знала — должна была знать, — что фильм прикрыли!
Почему эта тупая баба не сказала ему? Он не мог дождаться, когда останется с ней наедине. О, как он кипит! Но беззаботная улыбочка оставалась на месте. Его синие глаза — веки в морщинках, но взгляд по-прежнему сногсшибательный — кокетливо обегали комнату.
Его оскорбили. Сейди никогда бы не допустила, чтобы с ним произошло что-либо подобное.
— Могу для тебя оторвать первоклассного кокаинчику, — шепнула девица.
— Вали отсюда. — Поднимаясь, он согнал ее с колен.
— Речь! — выкрикнул кто-то, и все подхватили эту просьбу, эхом прокатившуюся по залу.
204 
