Особенно,... 
71 
Желание поговорить с Валей нарастало. К тому же они давно не общались, а Марине есть чем похвастаться. Она взяла телефон на диван и набрала ставший знакомым номер.
– Слушаю вас.
Мужской голос она почему-то не ожидала услышать. Внутри что-то предательски сжалось, все слова вылетели из головы. Марина недовольно поджала губы и собралась положить трубку. Разговаривать с Валиным мужем она не хотела. Но в последний момент решила, что это будет нехорошо – Белов наверняка в курсе того, что Валя помогает ей. Почему же она так себя ведет?
– Добрый вечер, извините, Валентина Сергеевна дома?
– Нет, но она скоро придет.
– Понятно, – Марина представила себе, как Вадим держит трубку и смотрит своими пронзительно голубыми глазами. Она давно, очень давно не видела Белова, но его взгляд, брошенный однажды не нее мимоходом как на неодушевленный предмет, она не забывала никогда. Этот мужчина, не желая того сам, показал, насколько она его не привлекает. Еще бы! В его полном распоряжении находились две такие удивительные женщины. При чем же тут серая мышка? Не мешала бы под ногами. Тогда это Марину очень задело. Ей не хотелось становиться еще одной жертвой этого красавчика, но элементарного пренебрежения она забыть не могла. Впрочем, сейчас это было давно ушедшее в небытие воспоминание, такое же далекое, как и дружба с Лялькой. Ничего нельзя вернуть, никогда больше не будет, как прежде.
– Можете перезвонить или я могу что-то передать. – Вадим был зол, как черт. Придя домой, он обнаружил у зеркала в прихожей записку: «Ушла на встречу с Закревским. Димка у твоих». Белов был вне себя. Он не мог дождаться возвращения жены, чтобы прямо сказать ей о том, как его раздражают эти участившиеся деловые встречи с Андреем. Выставка давно позади, какие теперь вопросы они могут вместе обсуждать? Он боялся, что звонившая женщина попросит уточнить, когда именно она может перезвонить, и тут он мог не совладать с собой. Это было бы идеально – сорваться на незнакомку, не имеющую к его проблемам никакого отношения. Белов взял себя в руки и насколько мог любезно переспросил, воспользовавшись замешательством на том конце провода. – Принимаю даже самую секретную информацию, как лицо приближенное.
– Спасибо, не нужно ничего передавать, – Марина поняла, что со своими воспоминаниями сделала слишком длинную паузу. Она не смогла оценить напряженный юмор Белова. – Я, пожалуй, перезвоню в другой раз. До свидания.
– Всего доброго.
Марина была недовольна собой. Она ведь могла говорить по-другому. Теоретически могла, а практически – никак. В конце концов, это на его деньги происходят такие колоссальные перемены в ее жизни. Почему ей так редко удается вовремя, к месту показать свою благодарность? В этом ведь нет ничего предосудительного. Вот Софья Львовна, наверное, обижается, зачем же умножать обиды. Марина покачала головой, резко поставила телефон на место. Настроившись на разговор с Валей, она теперь почувствовала пустоту. Ни родителей, ни подруг, ни любимого – одна.
Она давно привыкла к этому: одинокие праздники, дни рождения. Для двадцати пяти лет она несла слишком тяжелый груз нереализованных чувств, неиспытанной любви, недополученной ласки, чтобы мечтать о чемто другом. Марина ощущала груз еще непрожитых лет, надеясь, что в них будет чуть меньше проблем и боли. Она не надеялась, что когда-нибудь все это несметное богатство, с которым многие обращаются так расточительно, достанется ей. Она однажды смогла только прикоснуться к нему. Это было словно в другой жизни.
В этой ей была нужна хорошая работа, деньги, относительное материальное благополучие, чтобы самой себя побаловать за все прожитые годы. Марина верила, что она на пути к исполнению своих желаний. Кому-то любовь, семья, дети, а ей… Каждому свое.
Андрей знал, что поступает неправильно. Знал потому, что с детства мать учила его: не укради. А он замахнулся, но не на чужой кошелек или драгоценности, на более важное, незыблемое. Это наверняка карается строже – он понял, что не может больше скрывать свои чувства к Вале. Решение признаться ей в этом пришло совсем недавно, хотя все относительно: Закревский созревал больше месяца. Сначала он просто носил чувство в себе, не собираясь ни единым словом даже обмолвиться об этом. Одна-единственная фраза, оброненная сгоряча матери, и только. Какие у него могут быть шансы? Зачем думать о том, что безраздельно принадлежит Белову, красавцу, везунчику Белову. Но в какой-то момент Андрей понял, что стоит попытать счастья. Чем больше он общался с Валей, приглядывался к ней, тем больше чувствовал ее душевную пустоту. Хотя она всячески сводила их общение к деловым разговорам, не любила говорить о себе.
71 
