Особенно,... 
93 
– Оставь Всевышнего в покое. Он наблюдает за нами не первый год и, поверь мне, мало что видит, а если и видит, то ни в чем не разбирается. Мне кажется, он радуется, видя наши страдания, проблемы. Он находит особое удовольствие наблюдать, как мы выпутываемся из паутины, которой незаметно сами оплетаем себя, – Даша остановилась перевести дыхание и сделать еще пару затяжек. Она поймала на себе удивленный взгляд Стаса. – Что ты так на меня смотришь? Ты думал, я никогда ни о чем таком не размышляю? Очень даже часто, только чем больше я это делаю, тем тоскливее мне становится. Поэтому на какое-то время я решила отключиться от всего, попробовать стать чем-то вроде самого примитивного робота. Он автоматически выполняет определенный комплекс заданных программ и не создает никому проблем.
– То, что ты говоришь, ужасно. – Дубровин поднялся и снова взял сигареты с журнального столика. Он чиркнул зажигалкой, жадно прикуривая.
– Как умен человек! – саркастически произнесла Даша. – В камине пылает огонь, но он прикуривает от трепещущего языка пламени современной зажигалки. На своей высокой ступени развития он понимает, что приближаться к большому пламени опасно. Можно сильно обжечься, правда? А вот что касается человеческих отношений, он – профан, простофиля, не желающий учиться ни на своем, ни на чужом опыте. Он пытается вторгаться в мир другого, пусть даже самого близкого человека, оправдывая это высокими материями: преклонение, любовь, внимание, забота, не боясь принести кому-либо вреда.
– Ты говоришь вообще или конкретно? – Стас был рад тому, что она вообще что-то говорит, потому что за последнее время это случалось очень редко.
– Я говорю о нас, – Даша с досадой посмотрела на дотлевающий окурок. Наклонилась и потушила его о пепельницу. – Дай мне еще, пожалуйста.
– Держи, – Стас помог ей прикурить, заметив, как дрожат у нее руки, губы. Она казалась ему натянутой струной, неловкое прикосновение к которой может привести к непоправимому. Дубровина стала терзать мысль, что он не вовремя затеял этот разговор, но Даша оборвала его угрызения одной фразой.
– Если бы ты не начал этот разговор, то еще немного, и я бы сошла с ума, – при этом она мило улыбнулась, в глазах ее блеснули слезы. – Ты сильнее, ты всегда был сильнее, потому именно ты сумел начать. Спасибо тебе.
– За что? За что ты благодаришь меня?
– За то, что ты – единственный, кого я любила в своей недолгой жизни.
– Любила? Все в прошлом? – Стас снова сел у ее ног, а она, не замечая его приближения, легла, подложила свободную руку под голову, а второй небрежно стряхивала пепел. Волосы ее рассыпались по диванной подушке, длинные пряди легли на ковер, составляя незамысловатый узор из завитушек.
– Знаешь, я думала, у нас все будет настолько хорошо, настолько. И главное, я знала, что никаких усилий прикладывать не нужно. А получается, что мы становимся чужими.
– Ты больше не любишь меня?
– Раньше, – она словно не слышала его вопроса, – когда я раньше ждала тебя, я сочиняла стихи. Для тебя, тогда все было для тебя.
– Первый раз слышу об этом, – удивленно произнес Стас. Он повернулся, чтобы лучше видеть ее лицо. – Стихи, почему ты никогда мне их не читала?
– Потому что они были тебе не нужны. Я каждый раз думала, что вот-вот настанет момент, когда я увижу в твоих глазах то, что скажет: «пора», но ничего подобного не происходило.
– Не прощу себе, если не услышу хотя бы одного – в голосе Дубровина мелькнула мольба. – Ты ведь знаешь, я никогда не умолял тебя.
– Да, я знаю.
– Но сегодня особенный день, я знаю, что особенный. Прошу тебя, дай почитать то, что ты писала для меня.
– А никаких записей нет, – усмехнулась Даша, стряхивая пепел мимо пепельницы. – Они у меня все здесь, в голове.
– Один, хотя бы один, пожалуйста. Возможно, это поможет мне понять, в чем я был не прав. Даша, ты прочтешь?
Она задумчиво курила, а он смотрел на нее не отрываясь, с каждой секундой понимая, что теряет гораздо больше, чем мог предполагать.
– Хорошо, – Дашино лицо стало серьезным и в то же время по-детски обиженным. Она приподнялась на локте. – Правда, сейчас весна, а в этих строчках зима в разгаре.
– Я приму любое время года, – улыбнулся Дубровин, чувствуя, как застучало сердце.
– Тогда слушай…
Даша отвела взгляд от Стаса и сделала глубокую затяжку. Поэтому получилось, что первые строчки она произносила, выдыхая дым. Это покоробило Дубровина, как будто принесло немного чертовщины в такое возвышенное занятие.
93 
