71 
— Вот этот письменный стол, — ответила Стефани, выбирая наугад. — Судя по виду, это очень старинная вещь.
— Тридцатые, возможно, сороковые годы восемнадцатого века. Конструкция ящиков и форма ножек… — Она выдвинула один из ящиков, и Стефани нагнулась, чтобы посмотреть. От запаха запыленного дерева она внезапно почувствовала слабость. Машинально опустившись на колени, она провела рукой по гладкому дереву ножек и потрогала украшавшую их резьбу, словно слепая.
— Он в отличном состоянии, — поднявшись наконец, сказала она.
— Да. — Женщина пристально разглядывала ее. — Мадам, судя по всему, разбирается в мебели?
— Нет, я о ней ничего не знаю, но хотела бы узнать. Мне нравятся старинные вещи, нравится с ними работать, расставлять их… — Подойдя к бюро, она дотронулась до стоявшего на нем подсвечника. Причудливого вида звери резвились у его основания, стрелы с одиннадцатью свечами тянулись кверху, словно ветви деревьев. — А вы не могли бы мне рассказать об этой вещи. И сколько она стоит?
— Изготовлено Ладаттом примерно в 1770 году. Как вы видите, вещь сделана из бронзы и покрыта позолотой. Кажется, что свечи вырастают из цветов. Это моя любимая вещь, копия хранится в Королевском дворце в Турине.
— А какова цена?
— Пятьдесят тысяч франков, мадам.
Стефани снова потрогала подсвечник.
— А это приемлемая цена?
Женщина улыбнулась.
— Такие цены встречаются крайне редко.
Стефани обернулась.
— Если вещь будет прекрасно смотреться в чьем-нибудь доме, вопрос о цене отпадет сам собой.
— Вы правы, мадам. — Они улыбнулись друг другу. — Что вас еще интересует, мадам?
— Ах, мне хочется узнать обо всем. Мне тут очень нравится, нравится просто быть здесь… так не хочется уходить.
Осмотрев все, что можно было, она задержалась взглядом на напольной вешалке. На нее были наброшены скатерти яркого рисунка желто-голубых, коричневато-желтых тонов с алыми пятнами.
— А вы не позволите мне работать здесь? — внезапно спросила она. — Я могла бы делать что угодно, все, что хотите, к тому же я знаю, что могу всему научиться, я уверена, что могу всему научиться и стать полезной, и мне так хочется быть здесь; мне хочется этого больше, чем… — Заметив Макса у входной двери, она понизила голос. — Вообще-то, я толком не знаю, могу ли я… то есть, мне нужно будет спросить… у одного человека, но если бы я могла здесь работать, вы были бы не против?
Женщина внимательно посмотрела на подходившего Макса и, повернувшись к нему спиной, встала лицом к Стефани, словно призывая ее в союзницы.
— Мне очень жаль, мадам, вы мне очень нравитесь, но, видите ли, у меня работают две женщины, они помогают мне, и я не могу себе позволить взять кого-то еще, тем более человека, которого еще нужно учить. Мне в самом деле очень жаль. Может быть, вы обратитесь ко мне через несколько месяцев? Кто знает? Возможно, к тому времени что-то изменится.
Макс расслышал лишь последние несколько слов.
— Обратиться через несколько месяцев? Зачем? — спросил он, повернувшись к Стефани.
— Чтобы узнать, смогу ли я здесь работать.
— Чего ради?
— Потому что мне это очень нравится. Мне очень нравится быть здесь… — Она сдерживала слезы, чувствуя, как какая-то дверь словно по мановению волшебной палочки приоткрылась и сразу захлопнулась. — Макс, мне же нечем заняться, а мне хочется что-то делать. Если бы я могла тут работать, это было бы так замечательно…
— Только здесь или где угодно?
— Только здесь.
— Есть и другие магазины.
— Но не такие, как этот.
— Ты же говорила, что займешься домом, покупкой новой мебели. Это, пожалуй, займет много времени.
— Я смогу заниматься и этим тоже. Но здесь мне хочется работать.
— Я бы предпочел, чтобы ты сидела дома. Теперь, научившись водить, ты можешь ездить в другие города, покупать все что угодно для дома и для себя. Тебе ни к чему устраиваться на работу.
— Ах, ты все время говоришь о деньгах. А я — о другом. Я хочу работать. Работать здесь.
— Зачем?
— Не знаю. Какая разница? Макс, но мне это нужно! Ты что, не хочешь, чтобы я работала? Но почему? Я хотела бы подыскать себе что-нибудь такое, что у меня по-настоящему хорошо получается, чем я могла бы гордиться. Понимаешь, дело не в деньгах, я работала бы и бесплатно, лишь бы быть здесь.
Воцарилось молчание. Макс смотрел мимо нее, не обращая внимания и на магазин. Перед его мысленным взором стоял «Амбассадорз» — магазин Сабрины Лонгуорт в Лондоне. Еще в то время, когда она лежала в больнице, он допускал, что память вернётся к ней, и разработал несколько вариантов рассказа на этот случай. В любом из них главным объяснением случившегося на яхте была бомба, предназначавшаяся ему, а возможно, и ей тоже.
71 
