Его смерть могла бы стать быстрой, если бы кровь затопила мозг. Но если лейкоцитам удастся отсрочить смертельное кровотечение, клетки организма начнут медленно задыхаться. Первыми умрут наименее важные органы. А сердце и мозг, которым все остальные клетки принесут себя в жертву, погибнут последними.
Патрик будет до конца оставаться в полном сознании и все понимать. Он будет слышать, как учащается биение его сердца, пытающегося поддерживать циркуляцию крови, которой с каждой минутой становится все меньше и меньше. Будет чувствовать, как задыхаются его легкие, а селезенку охватывает голод. Наконец раздастся предсмертный крик почек…
Патрик покидал стены своей шикарной тюрьмы, но не для того, чтобы получить свободу.
А Джесс? Почувствует ли он себя абсолютно свободным, когда срок заключения истечет, и его долг по отношению к обществу будет полностью выплачен? Или же вся его оставшаяся жизнь будет отмечена печатью неумолимого приближения смерти?
Джесс. Каждая минута, проведенная им в камере, отзывалась в душе Патрика такой болью, как будто его самого посадили в тюрьму. Даже несмотря на то что он ненавидел или старался ненавидеть Джесса, в его сознании постоянно возникал образ одинокого узника, страдающего в четырех стенах мрачной железной клетки.
Джесс всегда был диким, жестоким и необузданным зверем, не лишенным некоторого величия, ибо его нельзя было сломить или поработить. Патрик не сомневался в том, что тюрьма также не сломила Джесса.
Были ли ему свойственны какие-либо другие чувства и эмоции, кроме ярости? Сожаление? Раскаяние? Угрызения совести? Чувствовал ли Джесс, какие мучения испытывал теперь Патрик, с которым его когда-то связывали тесные родственные узы? И то, что родной брат, по сути дела, тоже находился сейчас в заключении? Ощущали ли здоровые клетки костного мозга Джесса медленное умирание своих собратьев в теле Патрика Фалконера? Почувствует ли Джесс смерть Патрика? Мгновение, когда у того остановится сердце? Будет ли сожалеть о нем?
И ощутит ли Джесс себя полностью свободным, даже выйдя из тюрьмы?
После того как был поставлен диагноз, сердце Патрика стало с неистовой настойчивостью требовать от его затуманивавшегося мозга срочного решения: отважиться и попросить у Джесса помощи, как у единственного на свете донора. И в конце концов Патрик принял решение. Правда, пока только во сне.
В одном из видений Джесс ответил ему: «Конечно, я поделюсь с тобой костным мозгом. Ведь это тебе необходимо. А я все же твой брат-близнец. Я люблю…»
Сон превратился в навязчивый кошмар. Патрику представлялось, будто они с Джессом плывут в лодке. Брат снова повторяет, что согласен поделиться с ним костным мозгом. Но при этом неожиданно разражается дьявольским хохотом. Патрик от неожиданности падает в воду и начинает тонуть. Джесс, продолжая смеяться, смотрит на брата каким-то гипнотизирующим и удовлетворенным взглядом, пока тот не исчезает под водой.
Но сон на этом не заканчивался, а становился еще ужаснее. Оказывается, Патрик не утонул. Его спасла она. Но при этом она смотрит не на Патрика, а на Джесса. На ее пальцах сверкают бриллианты, которые тот ей подарил. Патрик ослеплен их блеском. А она говорит: «Мы желаем, чтобы ты жил. Поэтому Джесс и согласился поделиться с тобой своим спинным мозгом. Но только им, меня ты не получишь, Патрик! Я принадлежу Джессу…»
Кошмар не рассеивался даже при ярком солнечном свете…
Наконец, очнувшись, Патрик посмотрел на себя в висевшее на стене овальное зеркало и долго не мог оторвать от него взгляда.
Собственное отражение поразило его. Лицо было не просто мертвенно-бледным, оно выглядело совершенно бесцветным, как тончайшая пленка льда на замерзающей поверхности спокойного глубокого озера. Глаза казались полыньями, свободными ото льда. Посиневшими и пугающе холодными…
На этом фоне неестественно живой и здоровой выглядела совершенно черная щетина, покрывшая щеки и подбородок Патрика за последние несколько дней. Он вспомнил, что уже давно не брился, опасаясь случайно поранить себя и вызвать кровотечение, которое при столь малом проценте лейкоцитов было бы очень трудно остановить.
Взгляд Патрика скользнул по обнаженным плечам, груди, рукам и остановился на бицепсах. Казалось, они говорили о… О чем же? О жестокой битве. Одной из тех, которые происходили в далекие времена, когда главным оружием были мускулы и воля воинов к победе. И вот он, воин по имени Патрик, только что вернулся с поля битвы. Руки его покрывали раны, полученные в бою.