65 
Тамара не могла забыть, как он кричал, притащив ее к зеркалу, что она давно не видела своего изображения и витает в облаках. Она закрывала глаза, затыкала пальцами уши, не желая слышать грубых, обидных слов. Было очень больно потому, что это говорил он, человек, которого она всегда выручала, которому доверяла самое сокровенное. Он не мог быть с нею так жесток.
Время прошло, Тамара забыла горечь обиды. Память милосердна, она отсеивает ненужное, но сегодня после сообщения Федора ей показалось, что отец был прав. Он всегда знал, что будет именно так. Он просто увидел в Дубровине свое отражение, родственную натуру и не пожелал дочери судьбы жены. Как бы ни выкручивался Стас, дело здесь не в его человеколюбии.
– Ладно, будем считать, что я поверила, – поднимаясь, сказала Тамара. Она не хотела больше ничего слушать. Ей было противно чувствовать себя обманутой дурочкой. Нужно было нанести этому павлину ответный удар. И Тамара добавила: – Я собиралась сообщить о своих подозрениях отцу, но пока не стану этого делать. По крайней мере до моего возвращения с Кипра.
Она выпрямилась и с гордо поднятой головой направилась к двери. Она шла, чувствуя колючий взгляд Стаса. Увидеть бы сейчас его физиономию. Наверняка на ней нет и намека на слащавую любезность. Он ненавидит ее за то, что она посмела напомнить ему о зависимости от тестя. Пусть скрежещет зубами – он не добился бы и сотой доли того, что имеет, не будь рядом с ним ее. Он думает, что достиг этого своим умом, трудолюбием? Он не трутень, не глупец, но дело вовсе не в этом. Без ее отца он до сих пор заведовал бы тем маленьким, захолустным кафе, о котором вспоминает с таким теплом. Как будто ему было лучше в те времена, а не сейчас, когда он – первое лицо самого престижного ресторана ***торска и все известные, влиятельные личности города торопятся свести с ним дружбу.
– Я приеду к вам, как только смогу, – услышала она голос, в котором было столько смирения, что она невольно оглянулась.
– Когда ты честен, Стас? Мне кажется, даже наедине с собой ты боишься разрешить себе быть откровенным.
– Не нужно добивать меня, ладно?
– До встречи, любимый.
За Тамарой закрылась дверь. Дубровин еще с минуту смотрел вперед, ничего не видя, и, выругавшись, запустил в дверь пепельницу. Пепел, окурки разлетелись по кабинету, но Стас не заметил этого. Он не услышал даже звука бьющегося хрусталя, потому что в это время в голове гремели сказанные слова «Я приеду к вам.» – ведь это было то, чего он не хотел на самом деле. Он вообще перестал что-либо понимать. В одном Тамара права – он слишком давно был честен даже один на один со своим «я».
Посмотрев на часы, Дубровин понял, что уже опаздывает на встречу с Дашей. Он никогда не позволял себя ждать. Не сделает он этого и на этот раз. Выйдя из ресторана, Стас не сразу нашел глазами свою машину. Ее совсем не было видно из-за припарковавшейся рядом иномарки. Это окончательно вывело Стаса из себя! Он подошел к машине, быстро сел за руль и дал себе слово поскорее избавиться от надоевших «жигулей». Это был уже не престижно – сидеть за рулем такого автомобиля, а ходить в отстающих Дубровин не привык. Стас осторожно вырулил со стоянки и, оказавшись на широкой дороге, ехал, превышая скорость. В какой-то момент он вдруг понял, что мысли о новой машине затмили все – и ожидание встречи с Дашей, и осадок от неприятного разговора с Тамарой. Стас шумно выдохнул, ухмыльнувшись: «Хорош гусь». Он испытывал отвращение к себе и в таком состоянии заметил одинокую фигурку Даши, стоявшую у обочины.
Даже поцелуй не привел его в хорошее расположение духа. Его так и подмывало остановить машину, выйти и закричать так громко, как только позволяло горло, легкие. Он должен был как-то выпустить из себя ураган, бушующий внутри. Но вместо этого он только придирался к звучащей музыке, нервно переключал каналы, ругая исполнителей за бездарность.
– Ты хочешь, чтобы твое настроение передалось и мне? – не выдержала Даша.
– Прости, я уже пришел в себя. Со мной такое бывает очень редко, не бери в голову, – улыбнулся Стас, подъезжая к кованому забору, ограждающему красивый двухэтажный особняк с подземным гаражом. Дубровин заглушил двигатель. Почему-то снова промелькнула мысль, что к такой красоте несолидно подкатывать на старой машине, а вслух сказал: – Мы приехали. Прошу.
– Я хочу пройти от самых ворот до дома, хорошо? – попросила Даша.
– Конечно.
Пока Дубровин заезжал в гараж, Даша прошла по вымощенной брусчаткой дорожке, ведущей к крыльцу. По обеим ее сторонам были посажены голубые ели, а вокруг радовали глаз бескрайние зеленые газоны садовой травы. Неподалеку стояла беседка, увитая диким виноградом, а возле самого дома блестел переливающейся голубой гладью бассейн. Даша никогда не видела такой роскоши. Она даже не представляла, что под словом «дача» может подразумеваться такая красота. В ее представлении это было три-четыре сотки возделанной земли с обязательным огородом, грядками клубники, деревьями – яблонями, вишнями. Плюс ко всему – скромный домик, больше для того, чтобы спрятаться от солнца или дождя, а не для роскошного отдыха. Она видела это не раз, приезжая на дачу к маминым знакомым.
65 
