Особенно,... 
84 
– Какой? – спросила Даша и вдруг встрепенулась, догадавшись, о чем идет речь. – Что он ответил?
– Он сказал, что любовь для него – цвета неба, цвета твоих глаз. Она такая же бескрайняя, беспредельная. Он любит тебя, Дашуня, но он вряд ли решится что-то изменить в своей жизни. Ему очень тяжело, я вижу, чувствую. Я не знаю, что должно произойти, чтобы он набрался решимости.
– Я тоже люблю его, мам, и я не хочу освобождаться от этого.
– Но это не может продолжаться бесконечно, – Ирина машинально вытащила из сумки пачку сигарет и тут же положила их обратно.
– Пойдем на улицу, там покуришь.
– Ладно, я потерплю, не буду. Доча, мне так хочется забрать тебя с собой.
– Кто из нас ребенок? – улыбнулась Даша.
– Моя жизнь – это ты, милая. Нет рядом тебя, жизнь останавливается. И на личном фронте у меня снова затишье. Хотя жизни этой пришел конец очень давно, еще с уходом твоего отца. Для меня личное всегда было связано с семьей, а потом – слава богу, у меня была ты. И сейчас, когда тебя нет рядом, я постоянно думаю о том, что мы иногда ссоримся, но ведь это не меняет главного – мы нужны друг другу. Правда?
– Конечно.
– Все мои мысли постоянно возвращаются к тебе. Наверное, потому, что я чувствую, как тебе одиноко сейчас.
– Одиноко, да. Женя старается развеселить меня, взяла шефство. Она всегда такая веселая. – Даша сказала это дрогнувшим голосом и вдруг положила голову матери на колени.
– Тебе привет от Марины и Симы. Они звонят регулярно, грозились приехать ко мне в гости. Наверное, почувствовали, что мне тоже невесело без тебя. Хорошие у тебя подруги. – Даша только тихонько всхлипнула в ответ. – Ладно, не надо, милая, а то я тоже расплачусь. Пообещай, что вместо похода в столовую хорошо поешь с девочками всего того, что я привезла.
– Обязательно, – вытирая слезы, улыбнулась Даша. Ей было стыдно, что она не смогла сдержаться и раскисла при маме. Теперь приедет домой и будет переживать еще больше.
– Пойдем проводишь меня до автобуса. Мне нужно выйти отсюда – я должна закурить.
Проводив маму, Даша вернулась к бараку, уже мечтая о том, чтобы Стас поскорее поправился, и она наконец увидела его. Воспоминания о нем ожили с новой силой, как будто после отъезда матери невидимый дух Дубровина остался здесь и незримо присутствовал, лишая покоя. Следующая неделя тянулась удивительно медленно, и к вечеру воскресенья Даша потеряла надежду на приезд Стаса. Она решила после ужина зайти в правление и позвонить домой. Однако по дороге в столовую ее окликнул голос, от которого подогнулись колени. Даша повернула голову к идущей рядом Жене и сияюще улыбнулась.
– Это явно к тебе, – оглянулась Федотова. – Иди, дорогуша. Кажется, сегодня твой день!
Ирина со Стасом стояли посредине широкой центральной улицы под изучающими взглядами окружающих. Мимо них проходили нестройные ряды студентов. Дубровин махнул Даше и, поставив сумки, пошел навстречу. Ирина, закурив сигарету, деликатно осталась на месте. Даша шла, расстояние между ними сокращалось, и ей вдруг стало страшно – какими окажутся первые слова после долгого молчания?
– Привет, Дашуня, – тепло сказал Стас, наклоняясь и целуя ее в щеку. – От тебя пахнет яблоками. Это так непривычно.
– Привет. У нас вся комната в яблоках, не мудрено.
– Яблоки – плоды соблазна, – улыбнулся Дубровин, и Даша растаяла в этой сияющей улыбке. – Как у вас здесь с соблазнами?
– Кто ищет, тот всегда найдет, – в тон ему ответила она.
– Здравствуй, милая, – обняла Дашу подошедшая Ирина. – Куда это все идут?
– В столовую.
– Пойдем, мы тебя накормим. Стас привез деликатесы, приготовленные лично для тебя. Уверяю, ты такого еще не ела. Очень много вкусного, и подруг угостишь. Истосковались по нормальной еде?
– Интригующе, – улыбнулась Даша. – Пойдем. Подойдя к бараку, Ирина снова вытащила сигарету и устроилась на лавочке у входа.
– Вы заходите, а я скоро, – прикуривая, сказала она.
Даша благодарно посмотрела на нее и вошла первой. Стас едва пробрался между кроватями, ругая тех, кто держит молодежь в таких условиях.
– Жуть какая! Вы здесь, как пчелы в улье – друг по другу не ходите?
– Не ходим. Вот моя кровать, присаживайся.
– Рискну, – Дубровин осторожно сел и, как мама в прошлый раз, начал выгружать из сумки припасы. Первые минуты наедине оказались неестественно натянутыми, тяжелыми. Свертки из фольги разного размера один за другим оказались на заранее разостланной скатерке. – Поешь сначала.
84 
