56 
— Мне тоже этого хочется.
— Правда? Я так рада. — Алекса улыбнулась, несмотря на смущение, овладевшее ею при мысли о том, что она могла бы рассказать сестренке о Джеймсе.
Безусловно, Джеймс составлял очень важную часть ее жизни, но младшая сестра заявила с неожиданной уверенностью, что Алекса и Джеймс «любят друг друга». А Алекса знала, что это вовсе не так. Оба они в конечном счете были скептики и циники. И совсем не верили в любовь. Конечно, Алекса допускала, что когда-нибудь ее нежный, прекрасный, скептический друг влюбится, и ей даже было весьма любопытно, какой окажется женщина, которая пленит железное сердце Джеймса. Алекса была уверена, что однажды Джеймс непременно угодит в костер всепоглощающей любви.
А что же сама Алекса? Нет. Возможность полюбить самой? Нет, пока нет. И все же благодаря Джеймсу она начинала верить в себя и в свой талант.
В один прекрасный день скептик и даже циник может полюбить. Несмотря на то что Алекса и Джеймс были замечательными друзьями и прекрасными любовниками, их отношения нельзя было назвать любовью. Но как же объяснить эту житейскую истину, глядя в невинные глаза доверчивой младшей сестры? Алекса ни минуты не сомневалась, что Кэтрин верит в любовь и в то, что встретит в своей жизни замечательного мужчину.
«Но я не такая хорошая, как ты, Кэт, — думала старшая сестра. — И никогда такой не была. Я дала твердый обет быть с тобой честной, хотя и знаю, что правдивое признание в моих пороках может тебя разочаровать».
— Джеймс очень много для меня значит, — сказала Алекса наконец, отвечая на невысказанный вопрос сестры. — Он — важная часть моей жизни. Не думаю, что мы с Джеймсом будем вместе всегда, но я твердо знаю, Кэт: что бы между нами ни произошло, я не перестану заботиться о нем и его счастье. Как и о твоем.
— Но ведь это же и есть любовь, разве не так?
— Ты считаешь?
— Мне так кажется. Я полагаю, что если кого-нибудь любишь, то заботишься о счастье этого человека, даже если вам не суждено быть вместе.
— А ты когда-нибудь любила, Кэт? — спросила Алекса, неожиданно подумав о какой-нибудь несчастной и вовсе не возвышенной любовной истории, столь драматически разрушившей безмятежную жизнь сестры.
— Я? — Глаза Кэтрин расширились от удивления. — О нет…
— И у тебя все в порядке?
— Все будет в порядке, — тихо отозвалась Кэтрин. «Пожалуйста, прошу тебя…» — Я очень рада тому, что приехала к тебе.
— Я тоже очень тебе рада. Так же как и Джеймс. Теперь, когда вы познакомились, я дам тебе его неофициальные телефоны — рабочий и домашний, ты можешь спокойно звонить ему в любое время. Уверена, и он тоже будет непременно звонить и справляться, как у тебя дела.
— Нет! Пожалуйста, не проси Джеймса звонить мне. Я знаю, что он очень занят, а у меня все будет прекрасно. Не стоит так беспокоиться обо мне.
— Я и не собиралась просить звонить тебе. Просто уверена, что Джеймс захочет этого и без моей просьбы.
— Тогда, может быть, ты попросишь его не звонить?
— Хорошо, если ты считаешь, что так лучше…
— Наверное, да.
— Договорились, — заверила Алекса и, немного помолчав, спросила:
— А как насчет приема в доме его родителей в Мэриленде?
— Я хотела бы пойти, если… ты пойдешь.
— Конечно, пойду. У меня железная договоренность с продюсером, что я буду свободна весь уик-энд. Кэт, тебе следует знать, что там будет и Хилари Баллинджер. Она теперь замужем за сенатором Робертом Макаллистером, а Джеймс и Роберт — старые друзья.
— Алекса, ты ее видела?
— О да! Мы обе были не в восторге, но встреча прошла гладко.
— Тогда и у меня все пройдет гладко.
— Конечно, моя малышка!
— Ну как? — спросил Джеймс, позвонив в среду вечером из Сан-Франциско.
— А так, что мы замечательно проводим время.
— Прекрасно. Я не помешал?
— Нет. Я у себя в спальне — читаю сценарий, а Кэт занимается музыкой.
— Она уже познакомилась с Манхэттеном?
— Познакомится. Мы собираемся провести субботнюю ночь в Роуз-Клиффе, после чего Кэт сама вернется в Манхэттен и каждая из нас займется своими делами.
— Знаешь, я всегда готов помочь, если Кэтрин что-нибудь понадобится. Ты говорила ей об этом?
— Говорила. И она, между прочим, считает тебя замечательным…
— Но?
— Но просила меня передать, чтобы ты не звонил ей.
— И сказала почему?
— Нет, но я подозреваю, что ты немножко, нет, скорее «множко» поразил ее, и теперь Кэт стесняется своей внешности.
56 
