Особенно,... 
32 
Стеблова собрала посуду и отнесла ее на кухню. Выглянув в окно, увидела неподалеку Пал Палыча, колдующего над одним из своих произведений. Это был великолепный розарий, каждый куст в котором старик назвал каким-то именем. Заметив Елену Васильевну, садовник приветственно приподнял свою неизменную соломенную шляпу. Стеблова ответила ему, помахав рукой. Он закончит работу, зайдет в дом и за чашкой ароматного чая обязательно расскажет ей какую-нибудь невероятную историю из своей жизни. Ей нравился этот спокойный старик, который с невероятным усердием и любовью занимался своим делом. Георгий Иванович умел подобрать людей, которым работа доставляла удовольствие. Елена Васильевна улыбнулась, вспоминая и свои первые шаги в этом доме. Как давно это было. Но последнее время Стеблова запретила себе возвращаться в прошлое. Все воспоминания неизменно приводили ее к дням, когда по дому бегали Ваня и Мила. Светлана, борющаяся с собственной ленью, пыталась быть в чем-то полезной, но в основном ее помощь только мешала. Говорить об этом было нельзя. Только недавно Елена Васильевна стала позволять себе высказывать свое мнение. Раньше, при Георгии Ивановиче, она и подумать об этом не могла. При Аэлите обстановка в доме стала более демократичной, что ли. По сути, это не меняло отношений «хозяин — слуга», но изменилась сама атмосфера. Не стало разъедающего душу тяжелого воздуха, наполненного очередной ссорой Мартова со Светланой. Не было испуганных глаз детей, заискивающе глядящих в глаза родителям. Все это ушло. Три года жизни Георгия Ивановича с Литой были абсолютно не похожи на то параллельное существование, которое вел он с первой женой. Как можно жить без любви? Елена Васильевна и раньше столько раз пыталась ответить на этот вопрос, но ответа так и не находила. И сегодня в очередной раз осталась ни с чем. Гнала воспоминания, в которых она была молодой, в которых вдруг однажды разрешила себе претендовать на роль хозяйки этого дома. Последнее время она стала действительно хозяйкой. Ничего не пропускало ее всевидящее око, все вопросы Аэлита позволяла ей решать самостоятельно. Правда, Стеблова давно знала, что, как и когда нужно сделать, чтобы не вызывать нареканий. Нет, все-таки получается с оглядкой. Елена Васильевна вздохнула. А из гостиной стали доноситься возгласы, судя по которым, ее путешествие в страну воспоминаний затянулось.
— Иду, маленький. Мама Лена уже идет, — когда Литы не было дома, Стеблова позволяла себе говорить так. Она считала, что после крестин ее место рядом с малышом, по крайней мере, второе. Мартовой она из уважения отдавала первое, но в душе считала, что кроме нее никто не уделяет Жорке должного внимания. Быстро выйдя из столовой, Елена Васильевна заторопилась. — Я пришла, дорогой. Давай собираться гулять. Погода райская. Пойдем, миленький.
Июнь действительно выдался настоящим первым летним месяцем. Не было изнуряющей жары, природа оживала, и хотелось постоянно вдыхать ароматы сочных трав и ярких цветов. Лита ехала на довольно высокой скорости, утоляя свою страсть к быстрой езде. Страсть зародилась и развилась очень быстро, еще во время ее занятий с инструктором. Он частенько говорил Лите, что это не то, чему он должен ее учить. Но в душе он был доволен способной, хорошо чувствующей машину, дорогу курсанткой. Лита невольно улыбалась, едва замечая мелькающие за окном деревья, пейзаж. Еще километра два — и придется снижать скорость до положенной в городской черте. Лита была примерным водителем и старалась правил не нарушать.
Вскоре она затормозила в парковочной зоне неподалеку от офиса. Машина Ларисы уже стояла там. Лита посмотрела на часы: без десяти девять. Шмелева приехала немного раньше. Выйдя из «форда», Лита медленно направилась к скверику, примыкающему к кафе «Париж». Именно это местечко служило двум женщинам для перекусов, обедов, встреч по разным поводам. Рыжие кудри подруги, крупными локонами спадавшие с плеч за спинку скамейки, на которой она сидела, Мартова заметила сразу. Тихонько подкралась сзади и неожиданно сжала плечи Ларисы. Та охнула и обернулась, раскрыв от испуга рот. Солнцезащитные очки скрывали ее наверняка округлившиеся глаза.
— Доброе утро, русалка, — целуя подругу в щеку, сказала Лита и села рядом с нею.
— Доброе, ты меня напугала, честное слово, — глубоко затянувшись сигаретным дымом, ответила Лариса.
— Да ладно тебе. С каких пор мы стали такими пугливыми? Как Димка?
32 
