Особенно,... 
18 
— Правда? — спросила Эмма. — Маме никогда не нравилось готовить.
— Да и как ей могло после работы? — сказала Ханна. — Хорошая готовка отнимает время и силы, и требует творчества: это слишком много для человека после целого дня работы; чтобы делать это хорошо, нужен полный день.
Неплохой способ пристроить ее, подумала Клер, и ее злость и раздражительность чуть поумеьшились. Но она же не собирается жить с нами, подумала она еще, это ведь невозможно. Нам хорошо самим по себе, и мы сами обставим наш дом и сами будем там жить.
Она поглядела на Эмму, которая слушала, как Ханна рассуждала о кухне, которую она когда-то оформляла. Эмма была захвачена повествованием, у нее было лицо ребенка, слушающего сказку. Она ей нравится, подумала Клер. Она обеим нам нравится. Но она такая же чужая, вошла сюда, как и все прочие незнакомые люди…
И все же она не была похожа на всех прочих. Эмме она понравилась. И еще кое-что: Эмма ей доверяла. И я тоже ей доверяю, подумала Клер.
Но все это не значит, что мы должны взять ее к себе.
Нет, конечно, но ведь ей больше негде жить.
Это не наша проблема.
Но разве не было облегчением то, как она избавила их от людей, прорвавшихся было внутрь?
Да, и я верю, что она сделает это снова и снова, и столько раз, сколько будет нужно. Она будет заботиться о нас.
Клер подумала об этом с удивлением. Она будет заботиться о нас. Что-то было в Ханне, что внушало такую уверенность.
— Так вы этим занимались в Филадельфии? — спросила Эмма, — были поварихой?
Ханна украдкой взглянула на чемодан, все еще стоявший только перед парадной дверью, нераскрытым. Она часто поглядывала на него, надеясь, что Клер и Эмма заметят и позволят ей унести его в спальню. Она жаждала распаковаться. Никогда нельзя быть уверенной в том, что тебе разрешат остаться, пока вещи не распакованы. Но они продолжали расспрашивать.
— Нет, я готовила только для друзей, — сказала она. — Они все уже умерли или переехали в места потеплее. Иногда и то и другое.
— И вы оформляли их дома? — спросила Эмма…
Клер подождала ответа Ханны. Та начала интересовать ее. У нее была странная, формальная манера говорить, и ее слова были точны, как маленькие камешки через речку, ведущие к концу каждого предложения, и в ее речи было нечто пылкое, что почти гипнотизировало, как будто она рассказывала сказку. И, казалось, что у нее было весьма много полезных умений. Дверь открылась.
— О, снова, в самом деле, — сказала Ханна в раздражении, и вскочила.
— Добрый день, дверь была открыта, — сказал бородатый мужчина. Две женщины и маленький мальчик зашли за ним следом. — Мое имя Картер Мортон, и мне нужно поговорить с Клер Годдар, о которой писали в «Норуолк Крайер».
— Достаточно, — сказала Ханна. Она схватила мужчину за руку и начала разворачивать его к двери.
— Вы хорошо одеты и хорошо говорите; вы должны были знать, что так врываться в дом не следует…
— Одну минуту! — сказал он с отчаянием. — Я только хочу попросить. — Его взгляд остановился на Клер и он, упершись ногами, принялся говорить с такой скоростью, что они едва могли различить слова: — Я думал, с вашим состоянием вы сможете помочь нам. Вы видите, моему мальчику нужно лечение — вот мой мальчик, Алан, и моя жена, Пэт, и моя сестра, Бет — и я потерял работу несколько месяцев назад и вся страховка вышла. Врачи говорят, что у Алана есть шанс, если он начнет лечиться прямо сейчас, но это очень особенное лечение и очень дорогое, а мы думали, что у нас совсем нет шансов, пока не прочли о вас, и мы пришли сюда потому что…
— Мы не хотели просить, — сказала Пэт Мортон, ее голос был тих и приглушен, а слова вырывались так же быстро, как и у мужа. — Мы не выпрашиваем, мы никогда так не делали, но ему всего лишь девять лет, и никто не хочет одолжить нам денег, а всё наши сбережения закончились, и, — ее голос сорвался, — мы не знаем, что делать.
— Что с ним? — спросила Ханна.
— У него лейкемия. Но детская лейкемия вылечивается чаще, если рано начать и делать все как положено.
— Откуда вы приехали? — спросила Клер.
— Из Бостона. Туда послали нас врачи. А врачи там сказали, что есть шанс; они сказали, что у Алана впереди целая жизнь. Мы все верим в это. Верим. И мы сделаем все, чтобы она у него была. Мы дадим ему жизнь!
Клер встретилась со взглядом Ханны. Ханна слегка кивнула.
— Сколько вам нужно? — спросила Клер.
— Мы не знаем, — ответил Картер Мортон, — Врачи говорят, что примерно все лечение может обойтись в сто тысяч долларов. А, может быть, и больше. Конечно, мы только возьмем в долг, до тех пор, пока я не найду — работу и не встану на ноги, но сказать, когда я верну вам деньги, сейчас я не могу. У меня нет даже приработка или других мелких доходов. Ничего, кроме моего слова, что я сделаю буквально все, чтобы возвратить вам каждый цент, с какими вам будет угодно процентами, сколько бы это ни было в сумме.
18 
